Механист
Шрифт:
— У нас времени совсем нет. В какое место на западе необходимо попасть?
Старьевщик толком не знал, где оно точно находится, не знал, какие дороги туда идут, знал только направление — западное. И название, несколько названий, могущих служить отправной точкой. Ничего не значащих названий, сохранившихся, наверное, только в воспоминаниях Дрея. И одно из них:
— Ваалам.
Венедис задумалась:
— Может, Валаам?
— Что-то в этом роде.
Каменный остров посреди моря-озера. Заурядный остров, только Палыч считал, что на нем однажды решилась судьба мира. Когда небеса снова стали голубыми.
Венедис
Уж лучше идти, ориентируясь на обрывки слухов — ими, как известно, земля полнится в любом месте.
Однако надо отдать Венедис должное — небрежные точки маршрута располагались условно на одной широте. А направление на Качканар выглядело перпендикулярным линии движения.
— Видишь? — спросила девушка, хотя могла не спрашивать.
Только и отступать механист не привык. Он смахнул ладонью рисунок спутницы и изобразил еще более лаконичное художество. Неровную линию сверху вниз и точку справа, где-то в верхней четверти.
— Каменный Пояс. Пропорция… хм… — Вику неудержимо хотелось выпендриться, — один к четырем миллионам.
Дырка в снегу, оставленная пальцем Старьевщика, предполагала погрешность меньшую, чем у Венди, — километров сорок. День-два пешего пути по равнине при сносной погоде.
— Мы тут, а здесь, — Вик перечеркнул линию чуть ниже точки, — оканчивается высокогорная часть Пояса. Южнее высоты меньше и сами горы покатые. Переваливай хоть туда и обратно.
Из схемы механиста получалось, что до начала легкого участка Пояса не так далеко. И все равно ведь нужно спускаться в тайгу для пополнения припасов. Удастся повстречать кочующих оленеводов — можно купить лыжи, что не получилось сделать в Саранпауле, еще лучше — приобрести легкую байдарку для сплава на той стороне, реки ведь еще не покрыты льдом. А нет — сплести из коры хоть завалящие снегоступы. Что такое идти по проваливающемуся снегу, задирая ноги на манер цапли, Вик представлял отчетливо — до фантомных болей в забитых мышцах и видения кровавых волдырей от насквозь промокших портянок.
Странно, но Венди с рассуждениями механиста согласилась. Только, когда вернулись к гроту, долго смотрела на рисунки первобытных охотников. Обо всем догадалась.
— Тебе надо знать, механист, — на кону сейчас слишком многое. Не твоя жизнь и не моя. Решения, кажущиеся простыми… могут оказаться слишком грубыми — в контексте…
Вик сделал вид, что пропустил ее слова мимо ушей. Занят сейчас он был более важным делом, чем мыслями о никчемности собственной жизни в масштабе какого-нибудь очередного апокалипсиса. Вспомнились недавнее заявление спутницы о том, что обычный человек может обходиться без пищи до десяти дней. В этом смысле Старьевщик относил себя к самым ординарным. И даже хуже. Вопрос — считала ли себя обычной Венди или могла черпать питательные вещества прямо в медитации.
Отвар морошки уже не оказывал на организм даже мимолетного воздействия. Старьевщик тихо жаждал ухи и поэтому молчаливо выковыривал порох из зарядов
— Ты что там копошишься?
Вик посмотрел снизу вверх:
— Снасти для рыбалки готовлю.
Лицо девушки побледнело.
— Ты… ты можешь делать хоть что-нибудь по-человечески? — Она глубоко вздохнула. — Погоди.
Видоки бывают охочи до пространных лекций, но на этот раз нравоучений не последовало. Девушка прошла вдоль берега, разгребая снег над травой, поднялась вверх по пойме. Наклонилась в одном месте, в другом, сорвала листок, травинку, веточку, вернулась с букетом жухлой и еще зеленой растительности, села у костра, принялась сортировать собранное. Из трех на вид совершенно одинаковых стеблей она по лишь ей известным приметам выбрала один, остальные, шепча под нос что-то неразборчивое, бросила в огонь. Вик затаил дыхание — магия веществ, перемешанная с силами, таящимися в любом живом организме. Часть из оставшегося гербария Венедис положила в пустую кружку, подержала над костром и прокалила до золы. Остальное бросила себе в рот и разжевала до однородной зеленоватой кашицы, которую выплюнула в ладонь и перемешала с золой из кружки. Предупредила:
— Хочешь смотреть — молчи.
Оградив себя от комментариев, расположилась на том же плоском валуне, на котором двумя днями ранее ею, умывающейся, любовался Старьевщик. Разделила получившуюся смесь на несколько крошечных комков и на первый взгляд бессистемно, но при этом тщательно прицеливаясь, побросала их в реку. Потом распростерла левую ладонь над самой водой и нудно, монотонно загудела в нос. Безымянный палец при этом медленно, в такт издаваемым звукам, прикасался к водной глади.
Умммм… ноготок окунается в воду, волны кругами разбегаются в стороны… умммм… волны разбегаются в стороны… умммм… волны разбегаются… разбегаются… в стороны…
Касания воды не слышны, но, кажется, вся река вибрирует в тон движениям безымянного пальца.
Умммм… Небольшое веретенообразное тело — темные точки на серой спине и черно-оранжевый плавник-парус.
Умммм… Тычется в место касания воды. Палец бьет по рыбьему носу. Обиженный взмах плавником.
Умммм… Следующая рыба — раза в два больше. Девушка аккуратно подхватывает хариуса и выбрасывает на берег — под ноги Вику.
Умммм… Еще три рыбы подплывают и получают щелчок по носу. Мелкие, хотя Старьевщику бы сгодились.
Умммм… И второй крупный хариус, блестя чешуей, отправляется на берег.
Звуки стихают, но скалы еще некоторое время вторят этому едва слышному «Умммм…».
— А почему мы все время так не рыбачим? — задает Вик глупый вопрос, окончательно разрушая волшебность момента.
— Доверие не могу предавать часто. — Девушка тыльной стороной ладони смахивает со лба бисеринки пота. — Это возвращается. Потом.
Старьевщик вспарывает ножом еще живые, бьющиеся тела, выдергивает скользкие кишки и раздумывает: что хуже — не оправдать доверие двух-трех хариусов или, не напрягаясь рассуждениями, переглушить всю живность под водой в радиусе максимум двух-трех метров? В первом случае содеянное со временем возвращается, а во втором?
Во втором — воздействие удильщика вроде бы не персонифицировано. Вик смахивает внутренности в реку, а также выбрасывает из головы неправильные мысли. Неправильные мысли — источник негативного самовнушения и, как следствие, ослабления тонкой оболочки. Правильные — позитивного.