Мексиканские ночи
Шрифт:
Осмотрев стену дома, дон Хаиме нашел дверь, которая почему-то не была заперта и открылась, едва он ее толкнул.
Дверь вела в коридор, довольно темный, но из другой двери сюда проникал свет и видно было сквозь щели, что там происходит.
Большая комната была освещена единственным факелом.
Трое мужчин, закутанных в плащи, сидели за столом, уставленном бутылками и кубками, и о чем-то горячо спорили.
Дон Хаиме тотчас узнал их; это были дон Фелиппе, полковник герильерос, дон Мельхиор де ля Крус и дон Антонио де Касебар.
— Наконец-то, —
Говорил дон Фелиппе. Язык у него заплетался. Он, видимо, изрядно выпил и старался в чем-то убедить своих приятелей, а те не соглашались.
— Нет, сеньоры, — упрямо твердил он, — я не отдам вам письма! Будь я проклят! Я честный человек. — Каждое слово он сопровождал ударом кулака по столу.
— Но, если вы хотите во что бы то ни стало оставить письмо у себя, хотя вам приказано передать его нам, как можем мы выполнить данное нам поручение? — возразил дон Мельхиор.
— И как мы докажем, — подхватил дон Антонио, — тем, с кем нам придется иметь дело, что это поручено именно нам?
— Это меня не касается. Как говорится, каждый сам за себя. Я — человек честный и должен блюсти свои интересы, а вы — свои.
— Вздор! — вскричал дон Антонио. — Мы рискуем головой!
— Вполне возможно, дорогой сеньор. Каждый поступает, как ему заблагорассудится. Я — честный человек и говорю прямо, что письма не отдам, если вы не дадите мне столько, сколько я попросил у вас. Почему, несмотря на ваш уговор с генералом, вы не предупредили его о сегодняшнем деле?
— Мы объяснили вам, что это было невозможно, потому что решилось все слишком неожиданно.
— Хороша неожиданность. Вот и договаривайтесь с его превосходительством сами, а я умываю руки.
— Что вы болтаете! — холодно заметил дон Антонио. — Лучше ответьте, намерены вы отдать письмо или нет?
— Нет, — стоял на своем дон Фелиппе. — Только за десять тысяч пиастров. Право, цена невысока, я честный человек!
— Подпись сеньора Бенито Хуареса настоящая драгоценность. Я не стал бы торговаться, — прошептал дон Хаиме.
— Но поймите же, — вскричал дон Мельхиор, — вы поступаете как вор!
— Ну и что, — с иронией произнес дон Фелиппе, — я — вор, вы — предатели, только мы из разных партий. Вот и все различие между нами.
Оскорбленные дон Мельхиор и дон Антонио вскочили из-за стола.
— Пойдемте, — сказал дон Мельхиор, — он — настоящее животное, не желает ничего понимать.
— Самое лучшее отправиться к главнокомандующему, — произнес дон Антонио, — он проучит этого наглеца!
— Ступайте, ступайте, дорогие сеньоры, — насмешливо произнес герильеро, — счастливого вам пути, а письмецо пусть останется у меня, может быть, найдется на него покупатель. Я ведь человек честный!
Переглянувшись, дон Антонио и дон Мельхиор схватились было за оружие, но затем презрительно пожали плечами и вышли.
Через несколько минут они ускакали, только и слышен
— Уехали, — проворчал дон Фелиппе, налил себе вина и проглотил залпом. — Спешат, будто сам дьявол за ними гонится. Рассердились! Ну и наплевать! Главное — письмо у меня.
Рассуждая сам с собой, герильеро поставил кубок на стол, поднял голову и задрожал: перед ним молча стоял человек, до самых глаз закутанный в плащ. В каждой руке он держал по шестиствольному револьверу.
Дон Фелиппе изменился в лице.
— Что за черт? Что вам от меня надо? — вскричал он срывающимся от страха голосом. — Не иначе как я угодил в западню!
Весь хмель сошел с дона Фелиппе. Он хотел убежать, но незнакомец предупредил:
— Ни с места! Иначе пристрелю как собаку! Герильеро тяжело опустился на скамейку.
ГЛАВА XXXIII. Сведение счетов
Дон Хаиме, стоя за дверью, слышал весь разговор до последнего слова.
Как только дон Мельхиор и дон Антонио встали, дон Хаиме быстро вышел из коридора, чтобы не попасться им на глаза, проскользнул в загон для скота, взобрался на загородку и стал ждать.
Прошло несколько минут. Все было тихо. Тогда дон Хаиме снова пробрался в коридор.
Дойдя до двери и заглянув в щель, он увидел, что дона Мельхиора и дона Антонио нет, а дон Фелиппе все подливает себе вина. Раздумывать было некогда. Дон Хаиме сунул лезвие ножа в замочную скважину, открыл дверь и тихо подошел к герильеро.
Остальное мы уже знаем.
Дон Фелиппе не был труслив, но направленные прямо на него револьверы пригвоздили его к месту.
Дон Хаиме воспользовался замешательством герильеро, быстро запер дверь, вернулся, положил револьверы на стол, сел и распахнул плащ.
— Теперь поговорим, — сказал он.
Он произнес эти слова очень тихо, но герильеро, увидев черную маску на лице незнакомца, в ужасе вскричал:
— Эль Рахо!
— А, — насмешливо произнес дон Хаиме, — вы меня узнали?
— Что вам нужно? — спросил дон Фелиппе.
— Мне много чего нужно, — ответил дон Хаиме, — но давайте все по порядку, нам некуда торопиться.
Герильеро опять наполнил кубок вином и залпом его осушил.
— Будьте осторожны, — заметил дон Хаиме, — испанское вино крепкое, оно может ударить в голову, а вам сейчас лучше сохранять хладнокровие.
— Вы правы, — проворчал герильеро, схватил бутылку и запустил ее в стену. Во все стороны полетели осколки. Дон Хаиме стал с улыбкой свертывать сигарету.
— Память, вижу, у вас хорошая, не забыли меня!
— Да, я запомнил нашу встречу в Лас-Кумбрес.
— И чем она кончилась, тоже запомнили? Герильеро ничего не ответил, лишь побледнел.
— Значит, забыли! Я могу вам напомнить!
— Не стоит, — ответил дон Фелиппе. — Я помню, вы мне сказали тогда…
— Не продолжайте, — прервал его дон Хаиме, — я вам дал обещание и сдержу его.