Мексиканский для начинающих
Шрифт:
– Показал бы тебе, Васенька, пару кладов по дружбе, да сомневаюсь.
– Покажи один, добрый призрак! Наследство есть. Еще бы клад и выигрыш в лотерею!
– Один не могу, – вздыхал дон Борда. – Сперли! Могу пару, но, поверь, опасно. Плохая примета.
– Как знаешь! Пошли добивать!
Но монстра прикончила Шурочка, поджидая Ваську. Призрак, сказав «адьос», умело растворился. Пытался и Васька, но не успел. Шурочка ухватила под руки и потащила прочь по крутой лестнице, удивляясь, какой он легкий, даже на бровях. Кажется, чей-то дух, не мало их тут собралось, помогал ей направленным полем.
Васька бормотал, сильно заплетаясь и коверкая слова:
– Видел Приску, Борду. Выпили немножко…
– Тришка с бородой? Не знаю такого! В любом подземелье собутыльника отыщешь, – ворчала Шурочка. – С того света достанешь. Все, дитятко, спета твоя песенка до дна. Завтра конец такой жизни!
И оторопь брала, какими вещими были ее слова. Только любящая женщина способна прорицать, не сознавая.
Призраки и духи
Есть путаница в отношении призраков и духов. Мол, призрак одного поля ягода, а дух – совсем другого. Так ли? В общем-то, никакой разницы! Призрак – это дух, видимый невооруженным глазом. И наоборот, дух – это призрак, которого без помощи специальных приборов не разглядеть. Как правило, призраки являются ночью или в затемненных местах – на чердаках, в погребах, на дискотеках и в кинотеатрах. Духу легче стать видимым в потемках, что зависит от целого букета лучей – ультрафиолетовых, инфракрасных, гамма, бета, альфа, райос-икс и прочих покуда безымянных. Короче, если определенный дух имеет цель кому-либо явиться, уверенно превращается в призрака. Но бывают случаи, когда дух настолько засветился, что обратного хода нет. Невидимость утрачена! Ужасающа неприкаянность таких призраков. С тоски они устраиваются на службу, фиктивно бракосочетаются, выдвигают куда-нибудь кандидатуру. Это невольные призраки. Более специальное название – перманентные. В народе известны как вечные жиды, или Агасферы. Для любого духа невольное призрачничество – страшный позор!
Дух Илий не пробовал до сих пор превращаться. При живом-то Ваське было бы странно. Летал по асьенде, нюхал цветы, пил горный воздух, заглядывая во все углы и закоулки. Любознательный дух, ему нравилась старина. Спустившись в шахту, он запечалился – столько пота, крови и слез пролито здесь. Увы-увы! Природа мира такова, что слишком часто дух гоним в угоду плоти. И редко вспомнит кто о том, что плоть смертна, а дух бессмертен. Все молят Господа о плоти – здоровье, сытости, достатке, успехе в обществе, чинах, пустых заслугах и богатстве. Повсюду грех. Грех лицемерия, грех насилия, грех рабства, грех коварства, грех тысячи грехов. Все божий мир, и все страдает, не понимая, для чего…
Духовные стенания привлекли дона Борда. Хоть он и был навеселе, а почуял пришлого.
Призрак обесцветился, поблек и растаял, как папиросный дымок. Легче беседовать без трепа языком.
– Милости просим! – мысленно поклонился он. – Дух дона Хосе де ла Борда!
– А я Васьки Пруна, – скромно ответил Илий.
– Как же сразу не признал? – обрадовался дух Борда. – Мы с твоим Васькой дружки неразлучные! Гуляли вместе!
– Высокая честь быть вашим другом, дон Борда! – расшаркался Илий.
– Ты церемонии брось! Давай, любезный, опризрачнимся по-свойски.
– Сумею ли? – засомневался Илий. – В первый раз.
– Пустяки! Представь Ваську во всей полноте и жми по полю из края в край, – объяснил дон Борда.
Действительно, получилось просто, как чихнуть с маленькой заминкой. На рельсах теперь сидели два призрака – дон в камзоле и Васька, в чем мама родила.
– Оплошность новичка, – успокоил дон Борда. – Всегда спешат, да одеться забывают. Не смущайся, милок, – на Ваську похож! Только невесел. Чего невесел-то?
– Обстоятельства, – пожал плечами Илий.
Дон Борда насторожился:
– Какие такие? Не помер ли наш друг с перепою?
– Почивает, слава богу!
– А чего, дражайший, витаешь соло? Не по правилам!
– Каюсь, – вздохнул Илий. – Так заведено было, что Васька отпускал проветриться. И представьте, сеньор, – доигрались. Вселился кролик Точтли!
Дон Борда подпрыгнул на рельсе, прихлопнув по коленям:
– Вот и гляжу – Васька, не Васька! У тебя взор голубиный, со слезою. А у того – шальной, с косым огоньком. Знаю прощелыгу Точтли, – в любую дыру скаканет. Невелика беда – надерем уши!
Илий повеселел, но закис дон Борда.
– Кролик – дрянь. Кролику – по шее… У меня печаль профундей. [34] Обокрали! Был тайник, где берег на судный день золотые уши да изумрудный…
– Франциско! – воскликнул Илий. – Человек из Тулы!
Призрак дона Борда раскалился, как утюг.
– Он, собака! На моих глазах! Уж я грозил костлявым пальцем, кандалами звенел, филином ухал, черепами швырялся и тазобедренными костьми…
– А серой, сеньор, воняли? – поинтересовался Илий.
34
Профундо – глубоко. Следовательно, «профундей» – должно означать «глубже».
– Уж как вонял, прости Господи! Чем только – зарином, заманом, табуном! Не берет, собаку. Сунул в карман глаз с ушами – и был таков! Грабитель!
От профундного огорчения дон Борда замельтешил в воздухе, как густое облако мошки, еле удерживаясь в более-менее призрачном виде.
– Лучше Ваське подарил бы на свадьбу!
– Какая свадьба? – удивился Илий.
– Хорош дух! Слухов не знает, сплетен не ведает. Есть у твоего милая. Шурочкой звать! – подмигивал дон Борда то левым, то правым. – На святую Приску похожа!
– Простите, сомневаюсь! – твердо сказал Илий. – С девицей знаком и святости не заметил.
– Святость дело наживное, поверь старику. Не было ни на грош и – хоп! – полны закрома!
– Сложный вопрос! – уперся Илий. – Что есть святость? Оставим! Не то запутаемся греховно в тонких материях.
Дона Борда задел этот тон и скептицизм касательно Шурочки.
– Ты, дорогуша, не забывай, что голым задом на рельсе сидишь. Смешно, право, умничать!
– Умничать дурно, – покорно кивнул Илий. – Одно скажу – свет святости это, как свят светости.
Вряд ли у призраков чего-либо отваливается, но у дона отвалилась Борда. Он шарил в темноте по шпалам. И тогда все воссияло серебристо, и сеньорита прилучилась, как свет немыслимой звезды.
Дон живо отыскал Борда и поклонился в пояс:
– Святая великомученица Приска! Какими судьбами в наши рудники?
Сеньорита молчала, посверкивая святостью.
– Вырвали язык на заре христианства, – пояснил дон Борда. – Но слышно мысли.
– Могу послушать? – застенчиво спросил Илий.
– Голые призраки не ловят святых мыслей, – покачал пальцем дон Борда. – Кстати, неприлично светиться… Не в бане все же.