Мелиан. Охота Дикой Кошки
Шрифт:
Юноша аккуратно вывел последние слова и протянул мне пергамент; не глядя, я изобразила под
ранами затейливую роспись, придуманную только что, и, дождавшись, пока чернила высохнут,
бережно сложила листок. Придется использовать Тариба в качестве посыльного.
Дарсан взял другой листок и, хмурясь, нацарапал:
"Каэрре-хэннум, к чему это?"
Я лукаво взглянула на него и написала:
"Ничего страшного. Невинная шутка: я надеюсь, что к завтрашнему утру нас здесь уже не будет".
Глаза Дарсана вспыхнули; несколько мгновений он рассматривал послание, будто сомневаясь в его
подлинности, а затем вывел дрожащей рукой:
"Вы что-то придумали, хэннум?"
Я покачала головой. Парень разом сник, и я поспешила успокоить его:
"Только в общих чертах. Надеюсь, сегодняшний день прояснит всё до конца".
Дарсан прочёл и недоверчиво уставился на меня; я похлопала его по плечу и громко произнесла:
– Времени остаётся мало, Дарсан. Пойдем, поможешь мне выбрать подходящий наряд!
***
49
Мелиан. Охота Дикой Кошки.
Пунктуальность Теймурана Восьмого оказалась выше всяких похвал: ровно в полдень с первым
криком муаззина в дверь нашей комнаты требовательно постучали: явился посланник венценосной
особы. Низко поклонившись, он проводил нас в крытую галерею в западной части "Лилии" – там
уже ожидал властитель Ранаханна.
Его лицо показалось мне ещё более осунувшимся и серым со вчерашнего дня: его тоже терзали
плохие сны? Так или иначе, на обходительности калифа это не сказалось: судя по его благодушной
улыбке и светящимся энтузиазмом глазам, Теймуран Восьмой основательно подготовился к новой
встрече с заморской гостьей.
Правитель был не один: его сопровождал огромный темнокожий невольник, одетый в шёлковые
бежевые шаровары, подпоясанные широким чёрным кушаком, и кожаную безрукавку, крест-
накрест оплетённую ремнями. Иссиня-чёрная кожа выдавала в нём уроженца Набии – крохотного
пустынного государства на границе с Ранаханном. Вернее, Набию и государством-то назвать язык
поворачивался с трудом – это была территория бесплодных земель, населённая разрозненными
дикими племенами. Говорят, население Набии постоянно сокращалось из-за пристрастия
большинства граждан к людоедству. Так или иначе, из набийцев получались отличные
телохранители и преданные слуги. Их нравы отличались своеобразием: они беспрекословно
присягали на верность сильному противнику, сумевшему одолеть их, и служили ему верой и
правдой до самой смерти. Этим часто пользовались венценосные особы. Например, в личной охране
алдорского короля состояло шесть набийцев. И вот теперь я вижу, что и ранаханнский владыка не
устоял перед искушением заиметь в свою свиту одного. Интересно, набийца тоже лишили дара
речи?
Невольник смотрел прямо перед собой немигающим взглядом; на его непроницаемом лице не
дрогнуло и мускула, когда калиф поздоровался со мной. Опасливо поглядывая на телохранителя, я
низко поклонилась Теймурану, подобрала подол тёмно-синей галабены(45) и поцеловала
подставленное кольцо. Вознеся хвалу Солнцеликому за то, что он послал нам столь великолепную
возможность насладиться обществом друг друга, его величество хитро прищурился и
торжественно произнёс:
– Хэннум видела почти все чудеса "Лилии". Но все они стыдливо блекнут перед роскошью главной
сокровищницы Ранаханна!
Я незаметно перевела дух. Мои ожидания оправдались. Калифские мысли потекли в нужном
направлении. Прикинувшись изумленной, я прижала ладони к щекам и воскликнула:
– Неужели на свете может быть что-то прекраснее самой «Лилии»?
Теймуран засиял, как новенький золотой дорий. Скромно пожав плечами, он небрежно обронил:
– Придержите свой восторг, хэннум. Мы проводим вас в святая святых нашего государства и тогда,
поверьте, изумление ваше возрастёт тысячекратно!
Я округлила глаза, всеми силами выражая нетерпение и восторг, на деле чувствуя себя глупо.
Наверное, со стороны я выгляжу пустоголовой девицей, только и способной, что смотреть в рот
собеседнику, встречать каждое его суждение, порой далеко не самое умное, восторженными
ахами, и превозносить до небес его ум. Большинство мужчин приходят в восторг от подобных
глупышек: на их фоне кажутся себе всезнающими мудрецами. Это подстёгивает и замечательно
развязывает язык. Именно поэтому, как бы это ни претило моей натуре, я вынуждена часто
надевать эту маску.
Я не уважаю, просто не могу уважать мужчин, поддающихся на эту нехитрую уловку, рядом с
которыми я вынуждена играть чуждую мне роль. Но, увы, слишком мало на этом свете тех, кто
принял и понял бы меня такой, какая я есть.
И пока все они покидают меня.
Одноглазый Том сгинул в океане.
Сокола я убила сама...
...- Хэннум!
Я вздрогнула и, испуганно моргнув, очнулась от тягостных мыслей. На меня уставились две пары
50