Мелочи геройской жизни
Шрифт:
— Семнадцать, — сохраняя спокойствие, Арвиэль встряхнул проходным листом. — Так как мне вас записывать?
— Зосий.
— А фамилия?
— Охотник я.
— Простите, но я должен записать вашу фамилию, а не род деятельности.
— Тогда так и пиши — Охотник.
— С какой целью вы прибыли в Северинг, господин Охотник?
— Зо-сий, — как дурачку, по слогам повторил охотник. — Нету у меня фамилии, деревенский я.
Такое бывало. У Марты, например, тоже фамилии не было, и во всех документах она значилась как Марта Травница.
— У вас кузнец есть? — поинтересовался меж тем Зосий.
— Есть,
— То, что надо. Тогда пиши: «Цель приезда — постоянное проживание». Правильно? Это ведь город-резервация Северинг, и, как я слышал, места у вас ещё есть?
— Всё верно, только здесь после испытательного срока место под сруб дают, а пока что в полуземлянке поживёте.
— И не в таком д…ме живал, — лениво сплюнул Зосий. — У тебя всё?
— Вы должны уплатить детинку пошлины и предъявить мешок для досмотра.
— Валяй! — швырнув мешок на чурбак, великодушно разрешил охотник и полез в кошель.
В мешке не обнаружилось ничего опасного, кроме арбалета, кстати, замечательного в отличие от казённой рухляди, какую выдали стражникам. Ничего запрещённого — тоже. Обычный походный набор: сменное бельё и рубаха, чистые портянки, нож, огниво, остатки сухого пайка и опустевшая фляга. Уплатив требуемое, охотник уверенно шагнул в ворота, словно не первый уже год здесь живёт, затем внезапно развернулся всем корпусом.
— Ты приходи вечером в трактир или что тут у вас. Много чего занятного расскажу.
За день Берен успел устроить новичка в полуземлянке, обеспечив необходимым на первое время имуществом из общака, растолковать северингский «устав» поведения, рассказать о быте и социальном укладе городка. Зосий оказался серьёзным, даже мрачноватым человеком, молчаливым, собранным и толковым. Об охотничьих заслугах рассказывал ярко, детально, но без прикрас в духе «карсу за хвост раскрутил да об сосну приложил — зверина и издохла», к тому же оказалось, что и скорняцкое дело знает. В общем, человек надёжный, не суетливый и для северингской общины весьма полезный. Всё бы хорошо, но… Была внутри него какая-то червоточинка, но дупла от неё градоправитель разглядеть не смог, как ни пытался, расспрашивая Зосия и так, и эдак. Господин Грайт решил посоветоваться с воспитанником и положиться на волчье чутьё.
Вечером в «Оркан-баре» было яблоку негде упасть. Зосий намеренно сел в уголок, дабы не привлекать лишнего внимания, но потом всё равно пришлось перебираться к середине, иначе образовалась бы давка в одной половине трактира и тоскливая пустота — в другой. Берен тоже подошёл, со всеми раскланялся и занял специально оставленный для него стул рядом с новеньким, в свою очередь, придержав место воспитаннику подле себя.
Арвиэль пришёл к семи, через час после окончания смены, немного запыхавшийся, в свежей рубашке и с непросохшей головой, и сел на свой стул. Зосий пронаблюдал эту сцену с видимым интересом и сделал для себя какие-то выводы, а воспитанник меж тем заказал стакан берёзового сока. Берен знал, конечно, что он ходит к приятелю отнюдь не компоты пить, но при наставнике парнишка не зарывался.
Сперва обсуждали лес в целом и охоту в частности, притом в любой — промысловой, ягодной, грибной — Зосий толк знал, а потом разговор незаметно свёлся к самому опасному охотничьему угодью. К Сумеречному Лесу.
— В самом лесу не бывал, не дурак же, — отвечал на вопрос охотник, — а вот в Предлесье хаживал.
— И как там? Зверя много?
— Много ценного зверя на севере. Барсук водится размером с телёнка, а сам — чёрный, ровно смоль, крагги, карсы, опять же, чёрные… аватары водились, да теперь уж перемерли.
Все как по команде обернулись к эльфу. Берен глянул искоса — не нужна ли поддержка, но мальчик как ни в чём не бывало пил свой сок.
— Но аватары — не эльфы разве? — волнуясь, тихо спросил приятеля Венька Лесовёнок.
— Эльфы, — подтвердил аватар, — и звери одновременно, не разберёшь, чего в них больше было. Они из Силль-Миеллона давно ушли, так что я о них мало знаю.
— Не ушши, а вгнали их, потому ша пидателями оказлись, — косноязычно поправил капитан Прокопий Вёдро, заново наполняя пивом опустевшую кружку.
— Так и мне рассказывали, — с ледяным спокойствием кивнул мальчик. — Говорили, будто Высокие Короли прокляли их за предательство и, изгоняя из Вековечного Леса, назвали «ashvett theare» — проклятые перевёртыши — оттуда и название пошло… Правда, по забавному созвучию «avatte d’Shaattar» переводится как «отмеченные Саттарой». Вы и на аватар охотились, господин Зосий?
— Не, не охотился. Опасно. На такого зверя группой ходят, а я по натуре — одиночка.
— А к тому же после смерти к ним возвращался эльфийский облик, так что «мех» невысокого качества.
— Так «мало» о них знаешь, да? — в воцарившейся тишине усмехнулся охотник.
— Они оборотнями были, а истинный оборотень после смерти становится человеком или эльфом.
Больше об аватарах, слава Богу, не разговаривали. За семь с гаком лет жизни среди неаватар Арвиэль добился того, что окружающие стали воспринимать его даже не как «остроуха из Силль-Миеллона», а признали «своим парнем». Он с усмешкой реагировал на байки Эртана об орках и эльфах, в которых последние неизменно оказывались в дураках (а то и съеденными), в чулане юного стражника лежали расхоженные валенки, сало в шкафу не залёживалось, пил с ребятами пиво и тайком пускал их посидеть в караулке; снисходительно позволял девчонкам «топить» себя на речке, валять в снегу кучей-малой. Первое время Берен видел, каких усилий стоит мальчику эта адаптация, ломка самого себя, а потом перестал замечать. То ли и впрямь освоился, то ли научился идеально прятать чувства даже от близких. Единственная тема, до сих пор больно ранившая воспитанника, — «предательство» его предков. Предательство… Да если б эльфы-оборотни не пошли против воли своих Королей, Неверрийской империи сейчас, скорее всего, не существовало бы.
Или существовала, но совсем иная…
…По домам расходились уже в сумерках. Арвиэль направлялся в караулку помогать Акиму («Что-то не по уставу сделал и сам себе «штрафной наряд» придумал, — понял градоправитель. — Капитаном назначу, когда Прокопий сопьётся».), и Берену с ним пока было по пути. Парнишка размышлял о чём-то своём, покусывая губу и глядя под ноги, поэтому пришлось его потормошить, взлохматив светлую макушку, на что воспитанник встряхнул головой и поднял вопросительный взгляд.