Мелодия души
Шрифт:
Она помедлила в нерешительности. Возможно, если она не посмотрит на него, он уйдет. И все кончится. Она знала, что больше никогда не должна приходить к водопаду.
Эшли останется в прошлом. Он уйдет из ее жизни, хотя им придется видеться в доме, где он некоторое время будет жить с женой и сыном.
Значит, это конец. Или еще не совсем? Эмили не смогла устоять. Она открыла глаза, повернула голову и взглянула на него.
Костюм для верховой езды сидел на Эшли с характерной для него небрежной элегантностью.
Длинные
Однако она знала, что под внешней расслабленной, небрежной позой скрывается невероятная усталость, перешедшая вчера вечером в безудержное веселье. И сейчас он лишь притворялся, что чувствует себя хорошо. Он мог обмануть кого угодно, только не ее. Она чувствовала, что ему плохо.
Глава 6
Эмили не улыбнулась и осталась стоять на месте. Ее поза не говорила о том, что его появление ей неприятно.
Она просто смотрела на него.
Ему вспомнилось, как он впервые встретил ее. Тогда он тоже забрел сюда в поисках уединения и покоя. Но она пришла сюда раньше, а увидев его, спустилась вниз, взяла за руку и привела на плоский камень. Они уселись рядом, и она попросила поговорить с ней. И он стал говорить. От этого воспоминания защемило сердце: жаль стало дружбы, оставшейся в прошлом.
Теперь она не спустилась вниз и не пригласила подняться к ней. Но и не прогнала, как Пауэлла. Оттолкнувшись от дерева, он сделал несколько шагов и остановился.
– Мне следовало бы знать, что я найду тебя здесь, – сказал он. – Где еще тебе быть так рано в прекрасное весеннее утро? – Не отводя от него глаз, она даже не улыбнулась. – Эмми, – продолжал он, протягивая ей руку, – спускайся вниз. – Хотя ему очень хотелось взобраться к ней наверх. Сколько часов провели они вместе, сидя на плоском камне, когда он говорил и говорил, изливая свои обиды и сомнения! Как ни странно, эти монологи вспоминались ему как разговор, потому что она участвовала в них, пусть и молча. Ему очень хотелось восстановить эту дружбу. Но теперь она уже не ребенок.
Похоже, она прочла его мысли и, медленно покачав головой, сделала приглашающий жест рукой, а потом приложила пальцы этой руки к своему сердцу.
Он вспомнил, что это был один из их тайных жестов, означающий: «Присоединяйся ко мне. Мне нужно твое общество».
Интересно, помнит ли она, подумал он, или жест сделан бессознательно?
Он сказал себе, что не должен стараться вернуть прошлое, Эмми стала женщиной, у нее своя жизнь. Она уже не ребенок, готовый слушать, как он изливает все свои беды и несчастья. Усмехнувшись, он быстро взбежал наверх и встал с ней рядом.
– Он сказал, что вернется в дом и увидится с тобой за завтраком, – проговорил Эшли. – Сказал, что вам нужно продолжить
Она не ответила.
– Хочешь поговорить об этом? – спросил он, улыбнувшись ей. Это был не простой вопрос. Он знал, что Эмми всегда умела, хотя бы с помощью жестов, сделать так, чтобы он ее понял. Правда, это было давно. – Рассказать все как старому другу, Эмми?
Как ни странно, ему хотелось с сочувствием выслушать Эмми. Вернуть хотя бы частично то, что она щедро давала ему. Забыть на несколько мгновений о своих бедах.
Ее глаза скользнули в сторону, потом снова остановились на его лице. Она подняла брови. Он посмотрел туда, куда она указала глазами.
– Картина? – спросил он. – Вы поссорились из-за картины? Она ему не понравилась? Это так, Эмми? Ты хочешь, чтобы я посмотрел ее и высказал свое мнение?
Она схватила его за локоть, покачала головой и быстро отдернула руку. В ее глазах он заметил смятение, даже страх. Она боялась показать ему свою картину?
Она указала рукой в направлении дома, потом на себя.
Обеими руками она обвела себя с головы до ног и отступила на шаг, чтобы он мог разглядеть ее. В глазах ее он заметил раскаяние.
– Ему не понравился твой вид? – фыркнул Эшли. – Не понимаю почему, Эмми? Он, должно быть, болван. Вчера, когда я еще не узнал тебя, меня потрясла твоя красота.
А сегодня утром ты в сто раз красивее. Сегодня ты – это ты. Похоже, он совсем не знает тебя, Эмми! Неужели он знает только красавицу, которой ты была вечером?
У нее вспыхнули щеки, и она стала еще красивее. Эшли испытал большое облегчение, увидев утром ту прежнюю Эмми, создание, которому естественнее находиться на лоне природы, чем в бальном зале. Хотя по правде говоря, он был ослеплен ее красотой в бальном зале еще до того, как узнал, кто перед ним. Но и там она была не такой, как остальные женщины. Пытаться вынудить Эмми походить на других означало бы заставить ее острее ощущать себя неполноценной. Она отличалась от окружающих, но неполноценной не была. Неужели никто этого не понял? Даже Анна.., или Люк? Но много ли он знал о ней теперь? Он не видел ее и не вспоминал в течение семи лет.
– Ты выходишь за него замуж, Эмми? – спросил он.
Пауэлл, несомненно, готов был смириться с ее неспособностью слышать и говорить. Наверное, несправедливо судить о нем по неодобрению, которое он выразил несколько минут назад, очевидно, по поводу того, что нарисовано на картине.
Она кивнула. Но, как только что она объяснила ему жестами, этот человек не одобрил и ее вид. А ведь сейчас Эмми была гораздо больше похожа сама на себя, чем та ослепительная красавица на балу. Неодобрение, высказанное Пауэллом, не сулило ничего хорошего.