Мелодия распада
Шрифт:
С этими словами он покинул ошарашенного Кириа. Страшное предложение долго звенело в ушах напополам со смехом, они не давали сосредоточиться, развернуться и идти, наконец, к рабочему месту. Как можно работать с трясущимися руками, нерабочей головой, ожидая рокового визита? Как тут вообще можно что-то делать? Пленный старался не смотреть мимо стола, когда шел к нему. Но боковое зрение нещадно выхватывало изгибы существ, заполнивших пространство. Холод хранил их. Трупы еще не начали разлагаться, но особый запах формалина и медикаментов почти не перешибал запах сгоревших тел. Так что можно сказать - мертвецы были не только
Кириа не помнил, как начал работать - руки собирали детали на автомате, взгляд плавно скользил по знакомым катрийским схемам, над которыми он просиживал ночи на втором курсе университета. А уши тем временем… уши ловили каждый шорох за пределами коробки, в которую Кириа посадили, словно бабочку.
Он каждый раз замирал, когда снаружи доносились разговоры на вражеском языке. Руки зависали над работой, глаза крепко зажмуривались. Пленный превращался в слух. Сейчас кто-нибудь решит проверить крематорий и придется… придется… а потом этот кто-нибудь выключит свет, и Кириа останется в темноте, среди мертвецов, среди этого страшного запаха. Больше свет включать будет нельзя… придется сидеть среди мертвой пустоты. Или продолжать покоиться на ней, если не найдется сил подняться. За всеми событиями и переживаниями Кириа позабыл, что не спал ночь и целый день не разгибал спину, почти не ел.
Отоспаться после долгого бодрствования ему не дадут, как когда-то давно и далеко - родители. Всепонимающие и всепрощающие родители, что позволяли спать до полудня своему маленькому гению. Кириа всхлипнул, глядя на готовое изделие. Он так и не понял, как собрал его - пришел в себя лишь однажды, когда сжимал в пальцах магноль. Кириа смотрел на обломок сплава и ощущал, как место страха занимает решимость. Казалось, что вся его судьба движется к неизбежности, пусть даже неизбежность столь ничтожна. Он прикрепил магноль и понял, что исполнил свою часть договора. Теперь можно донести на врача в случае, если тот решит не помогать Энэжи. И скорее всего, Рамфоринх знает об этом.
А если знает, то наутро Рамфоринху правильнее было бы пристрелить единственного свидетеля. Решимость выпарилась из сердца узника. В эту же секунду он услышал, как кто-то спускается по лестнице. Кириа сжал в ладони аппарат и взмолился, чтобы подошедший оказался Рамфоринхом. Уши жадно ловили ожидаемый стук, а руки тихо и быстро укладывали собранный плеер в ящик стола и прикрывали желтыми листами.
Стука не последовало. Ключ вошел в замок, скользнув зубьями по металлу.
========== 4. Откуда берется эталон мелодий? (1) ==========
Родители и воспоминания детства выводят эталон мелодий.
***
Кириа зажал рукой рот, поднялся со стула на дрожащих ногах. Послышался щелчок первого оборота - сердце конвульсивно сжалось, тело качнулось к стене. Колени подкосились, и Кириа рухнул поверх ближайшего нагромождения, замер, отвернув лицо от входа, но ощущая под собой органические изгибы. Вплотную лежал молодой красивый сородич, вернее, только голова, но ее хватало. В порыве молчаливой истерики Кириа показалось, что веки мертвеца дрогнули.
Еще щелчок, недолгая возня с ключом, и дверь распахнулась, впуская посетителя. Кириа почувствовал, как теряет сознание, тело плыло, подхваченное мертвыми руками. Мороз отступил - все отступило перед обволакивающим ужасом. Мозг кричал: “Бей и беги! Бей и беги!”, но некого бить и некуда бежать. Волны адреналина разрушали каждую клеточку организма, сушили и жгли сердце. Секунды казались вечностью, обрывки самопальных молитв обращались к небесам с просьбой увести посетителя как можно быстрее прочь. Кириа надеялся, что сейчас щелкнет выключатель, шаги удалятся и снова загремит дверь, разделяя пленника и невидимую угрозу. Но тот продолжал стоять, не двигаясь, словно рассматривал помещение.
Мысль о том, что единственное движение выдаст живого среди мертвых, свела мышцы судорогой. Навернулись слезы, и через пелену Кириа увидел, как лицо напротив распахнуло глаза. Заорать пленный не успел. Дверь с грохотом захлопнулась и разразился до боли знакомый хохот.
– Ты таки повелся!
– сквозь смех проговорил Рамфоринх. Веки сбросили слезы, и Кириа увидел, что мертвец лежит без изменений. Он не открывал глаз, не просил о помощи, как примерещилось живому в приступе паники. Пленный стек на пол и с ненавистью уставился на врача.
– Ну хотя… был ли у тебя выбор?
Хотелось схватить готовое изделие и забить им Рамфоринха до смерти. Жаль, плеер слишком мал и непрочен… Правда, если запихать его в глотку…
– Тебе хочется убежать? Уйти? Разорвать меня в клочья?
– врач все хохотал и не мог остановиться, словно участвовал в шутке века. Наконец, он утихомирился и серьезно добавил: - Ты перемазался в крови.
– Ах, не провоцируйте меня, я человек слабой воли!
– к удивлению Кириа, это сказал он сам, умудрившись поместить в дрожащие обертоны каплю сарказма. Улыбка Рамфоринха стала обескураженной, а брови слегка приподнялись. Непонятно, о чем он подумал, но Кириа буквально впился глазами в счастливое лицо, словно пытался прочитать по нему, что будет дальше. Вслух-то врач точно не скажет.
– Я знаю, не нравлюсь тебе, - спокойно сказал Рамфоринх, навалившись спиной на дверь. Он скрестил на груди руки и открыто встретил взгляд своего узника.
– Но ты не думай, на самом деле я умею нравиться людям.
– Почему же не пользуетесь этим умением?
– Я не дурак.
Кириа не совсем понял, о чем они говорили и до чего договорились. На его бессмысленный, сбитый с толку взгляд Рамфоринх вытянул руку в требовательном жесте. Через несколько секунд в ладонь легла плоская маленькая коробочка. Пока врач разглядывал ее, бережно поворачивая в тусклом свете, Кириа стоял рядом, выжидая. Собеседник не торопился двигать события дальше. Хотя после пережитого ужаса пленный имел право не на пару ампул, а на целую цистерну итариума. Так ему упорно казалось.
– Ты правда веришь мне?
– спросил вдруг Рамфоринх.
– Веришь, что я возьму и пойду на кражу? Проникну на склад и уведу провизию для офицерского состава?
Кириа не ответил - гадал, очередное ли это испытание нервам или мучитель отказывается выполнять свою часть договора.
– Смешно то, что они трясутся над каждым граммом редких препаратов, - продолжал врач.
– Тогда как срок годности немилосердно истекает, и сыворотка жизни превращается в яд. Но и в самый последний день этого срока я не имею права отдать лекарство крысе.