Мемуары "власовцев"
Шрифт:
На заседании я познакомился с рядом членов Комитета, будущих товарищей по общей работе, которые дали свои подписи под этим документом. Среди них было несколько рабочих остовцев-украинцев, которые сразу же предложили свое сотрудничество в случае образования Украинской национальной секции. Познакомился я также с Ю. Музыченко, отца которого знал по Киеву. Он также заявил о своей готовности работать для украинской секции.
После зачтения и принятия текста Манифеста состоялась торжественная процедура подписания исторического документа. Видно было, как волновались люди, отдававшие свое имя, свою общественную репутацию — словом, то единственно ценное, что осталось у большинства из нас, общему делу борьбы с врагом всего человечества — сталинским большевизмом. И каждый
Впервые изгнанники «первого в мире социалистического государства» разоблачали истинный смысл красивых фраз, которыми прикрывались кремлевские олигархи для того, чтобы обеспечить господство коммунизма во всем мире. Каждый подписывал с твердой верой в конечное торжество этой правды и справедливости, которой жаждал его измученный народ. Каждый знал, что предстоит долгая и продолжительная борьба, так как враг, которому бросался открытый вызов, чрезвычайно силен, не гнушается никакими средствами для достижения своей фанатической цели — коммунизации всего мира. Каждый переживал глубочайшую трагедию, заключая даже временный союз с такими врагами славянства, какими являются нацисты. Многие из подписывавших испытали ужасы гестаповских застенков, они не могли не видеть в нацистах только врагов — и, несмотря на это, они вынуждены были идти на союз с одним десперадо, чтобы иметь единственную возможность борьбы с другим десперадо.
Западные демократии не понимают этой трагедии даже и теперь, спустя два с половиной года после окончания войны, и склонны обвинять Комитет и Власова в коллабораторстве с немцами. Наивные политические деятели еще и сейчас заключают соглашения с тоталитарными странами в отношении выдачи т. н. военных преступников, претендуя, что они не знают, что эти «военные преступники» есть только политические противники большевиков. Эти ненавистники тоталитарного рабства в силу независящих от них обстоятельств вынуждены были к т. н коллабораторству с немцами, чтобы бороться против общего врага всего человечества. Эти «военные преступники» виноваты не больше, чем Черчилль и Рузвельт, которые тоже вынуждены были заключить союз с одним заведомым врагом, чтобы бороться против другого врага — Гитлера. Мы все, подписывавшие Манифест, знали, что отныне мы превращаемся в открытых врагов большевизма, который будет искать все возможные способы, чтобы опорочить наше дело и нас. Мы знали, что не будет размышлений перед любой клеветой по нашему адресу, что будет использован каждый ошибочный шаг, каждая неосторожность, чтобы очернить всё дело и представить нас изменниками Родины. Но мы также знали и то, что будущее демократическое правительство Свободного Союза Народов России никогда не осудит нас и никогда не заклеймит титулом предателя, а назовет настоящими предателями узурпаторов и террористов из Кремля, которые сейчас выдают себя за представителей народов России. (Зачеркнута фраза в скобках: Ни одно законное правительство не осудит нас за то, что мы подписали документ, в котором никому, честно признавшему свои ошибки, не угрожаете# местью и преследованиями.)
После зачтения и принятия Манифеста состоялись выборы президиума Комитета и утверждение начальников главных управлений. Кандидатуры в члены президиума предложил Власов. Каждый из называемых должен был вкратце сообщить свою биографию и политическое кредо. Все кандидатуры были единогласны приняты. В отношении структуры Комитета Власов сообщил, что как временный рабочий аппарат он предлагает утвердить следующие четыре главных управления: военное — во главе с генералом Ф . И. Трухиным, организационное — во главе с генералом В . Ф. Малышкиным, гражданское — во главе с генералом Д . Е. Закутным и главное Управление пропаганды — во главе с генералом Г . Н. Жиленковым (впоследствии были утверждены еще на правах главных управлений — финансовый отдел, отдел внешних сношений и Народная помощь). Как кандидатуры начальников, так и структура управлений были утверждены единогласно. На заседании было объявлено, что 14 ноября в Праге состоится официальное открытие Комитета и официальное подписание Манифеста.
11 ноября Власов был принят Риббентропом. Несмотря на то что Риббентроп, как уже указывалось ранее, был одним из сторонников организации Комитета и предоставления ему широких прав и полномочий в организации антибольшевистского фронта, он категорически возражал против учреждения нами Общества Красного Креста, основываясь на официальных мотивах: что не может быть Красного Креста без государства. Пока же Комитет еще не имеет права представлять государства и поэтому не может иметь права на интернациональные сношения, какие могут быть осуществлены через Красный Крест. Дипломат Риббентроп сразу раскусил основную подоплеку нашего желания основать Красный Крест — желание через него завязать сношения с заграницей и правильно информировать общественное мнение в отношении целей и задач Комитета. Это был первый афронт на скорбном пути деятельности Комитета. Пришлось примириться с организацией более мелкого масштаба, которой было дано название «Народная помощь».
13 ноября в специальном поезде члены Комитета отправились в Прагу на подписание Манифеста. Перед торжественным заседанием прием и обед у диктатора Чехии генерала Франка. На обеде присутствуют все члены президиума Комитета во главе с генералом Власовым, члены чешского кабинета министров во главе с премьером д-ром Крейчи и видные немецкие государственные деятели, среди них генерал Кёстринг, заместитель министра иностранных дел Лоренц и др. Никаких речей.
Во время обеда мне пришлось сидеть с д-ром Крейчи. Незабываемое впечатление! Исключительно умный, интеллигентный и культурный человек. Интересная деталь: мы всю беседу нашу вели на смешанном русско-украинско-польском языке, несмотря на то что оба знали немецкий язык достаточно хорошо. Д-р Крейчи, намеренно уклоняясь от немецкого языка, очевидно, этим хотел подчеркнуть свое отрицательное отношение к немецкой диктатуре. Во время обеда он заметил иронически: «Что-то уж очень торжественно открывают Комитет». — «Вы хотите, вероятно, сказать, что торжественностью хотят подменить дело?» — заметил я. Крейчи хитро улыбнулся, но промолчал. Он знал немцев лучше меня. После войны он разделил судьбу многих т. н. коллабораторов и был присужден к пожизненному заключению. Будем надеяться, что он доживет до более справедливого правительства, которое не будет действовать по указке коммунистов и разберется в том, что сделал Крейчи для своего народа в тяжелое время немецкой диктатуры.
Во время последующего приема познакомился я и с генералом Кёстрингом. Исключительно хитрая лиса, бывший атташе Германского посольства в Москве, прекрасно говорит по-русски, нацист до мозга костей. Ловко увиливает от ответа на прямо поставленный вопрос, когда же последует передача восточных добровольческих соединений под командование Власова. Выставляет себя только послушным исполнителем приказаний фюрера. По его мнению, такой переход следовало бы провести как можно скорее, однако он только может сейчас высказать свое мнение, приказ же последует от фюрера. В то же время брошенные им во время разговора отдельные фразы об организационных трудностях такой передачи показывают мне ясно, что он будет одним из основных противников этой передачи. Со мной вполне согласен Закутный, который принимал участие в беседе. Так в дальнейшем и оказалось: Кёстринг до самого конца был главным тормозом в этом важном деле.
В два часа дня торжественное заседание. Обставлено с большой помпой. Власов читает Манифест и говорит краткую речь. В ней подчеркивает историческое значение настоящего объявления беспощадной войны большевизму как на военном, так и на идеологическом фронте. Указывает, что в Праге в 1902 году Лениным было положено начало большевистской партии (тут на полях знак вопроса), выражает надежду, что образование Комитета явится первым надгробным камнем на будущую могилу большевизма. Немцы, по-видимому, не особенно довольны его речью, так как он уклоняется от шаблонных заявлений о неизбежной победе немецкого оружия. Весьма малосодержательные речи Лоренца и Франка, снова подписание Манифеста, и заседание окончено.
Ночью мы должны уезжать. Вечером мы приглашены на ужин в клуб журналистов. Характерный штрих: ввиду явной враждебности чешского населения нам не рекомендуется покидать отель и выходить одним на улицу. Я, правда, знал и раньше, что чехов охватил коммунистический психоз и они в простоте душевной отождествляли коммунистически-интернациональные силы СССР с русскими освободительными силами. Я думаю, что чехи уже сейчас, после двух с половиной лет, лучше разбираются в этой разнице, и недалек тот час, когда они поймут те мотивы, которые побудили нас выступить против «своего правительства». Тогда же они смотрели на нас, как на изменников и предателей.