Men from the Boys, или Мальчики и мужчины
Шрифт:
— Ой!
К ее спине что-то прилипло.
Она перевернулась на бок и отлепила с себя смятую «Рейсинг пост».
Она нахмурилась. Потом усмехнулась.
— «Рейсинг пост»? — спросила она с неподдельным супружеским изумлением. Она держала газету между большим и указательным пальцами, словно собиралась провести судебную экспертизу. — С каких пор ты начал читать «Рейсинг пост»?
На самом деле я начал читать эту газету довольно давно. Она просто не замечала.
— О, — сказал я. — Почитываю иногда.
Я поцеловал ее в шею,
Но ее смех стал натянутым. Трудно оставаться в настроении, когда кто-то так смеется.
— Весело, — сказала она.
Вы замечали, когда кто-то говорит: «Весело», это никогда, даже отдаленно не забавно? Сказать «весело» — значит окончательно убить юмор. И все остальное. Я перекатился на спину. Сид скрестила ноги и начала перелистывать страницы «Рейсинг пост».
Некоторое время спустя я понял, что она смотрит на меня.
— Что ты делаешь? — спросила она. Сид больше не улыбалась. Веселье закончилось. Без следа. — Ты ведь не… Я не верю, Гарри. Ты ведь действительно не… играешь на деньги?
Я сел.
— Я никогда не думал об этом как об игре на деньги, — сказал я. — Это просто — ну, ты понимаешь. Небольшие ставки. Так, для смеху.
Она встала, поправила белые шорты. Тяжело опустилась на диван. Глотнула кофе, продолжая изучать «Рейсинг пост», словно там могли открыться темные тайны моей души. Потом со стуком поставила на столик чашку с кофе. Он расплескался по столику.
— Для смеху? — переспросила она. И снова повторила, более громким голосом: — Для смеху?
Я поднялся с пола и взял свой кофе как раз в тот момент, когда она швырнула в меня каталог кухонной техники. Он слегка задел мою руку, но мне показалось, что в меня бросили тяжелый телефонный справочник или большой кирпич. Я чертыхнулся и чертыхнулся снова, потому что почти весь кофе выплеснулся мне на рубашку и джинсы.
— Господи, Сид, — выговорил я, поставил чашку и вышел, чтобы почистить одежду.
Она направилась вслед за мной.
— Ты видел все эти счета в верхнем ящике? — спросила она. — Все эти счета красного цвета, Гарри? Счета за газ, электричество и всякое подобное дерьмо, на которое нам нужны деньги?
Я подошел к раковине и сдернул с крючка кухонное полотенце. Все было бесполезно. Надо было сменить одежду, принять душ, начать сначала.
— Я собираюсь пойти на работу, — сказал я. — А пока ее ищу, я собираюсь получить ссуду. В банке. Я все время тебе об этом говорю.
Я повернулся, чтобы выйти, но она преградила мне путь.
— Да, ты все время об этом говоришь, — сказала она. — Все, что ты делаешь, — говоришь мне. Говоришь, что все под контролем и что завтра все будет хорошо. Как говорят твои чертовы англичане? Кормить обедами? Вот на что похожа моя жизнь с тобой, Гарри. Ты все время кормишь меня обедами.
Я протиснулся мимо нее, радуясь тому, что детей нет дома.
— Завтраками, — сказал я. — Это выражение звучит как «кормить завтраками».
— Тебе лучше знать.
Я отправился в ванную
— «Бритиш газ», — сказала она.
На мгновение я вспомнил, как сильно люблю ее дурацкий акцент. То, как она выговаривает слово «Бритиш». От этого у меня заболело сердце. Но момент был упущен, упущен потому, что она швырнула в меня счет. Он, порхая, опустился на пол между нами.
— «Истерн электрисити»… «Виргин медиа»… «Водафон» для Джони…
Стоя в одних трусах, я удивленно всплеснул руками:
— «Водафон» для Джони? Почему семилетняя девочка получает счета от «Водафона»?
— Это за ее мобильник, придурок, — объяснила Сид. А потом повторила, спародировав лондонский акцент Дика Ван Дайка в «Мэри Поппинс»: — За ее маабильный телефон, приятель, паанимаешь?
Она продолжала читать названия компаний на счетах и швырять ими в меня. Когда она начала зачитывать вслух письмо от Челтнема и Глостера о нашем ипотечном кредите, я решил, что с меня хватит. Я начал надевать на себя одежду, залитую кофе.
— Все на мне, Гарри, — сказала она. Она немного успокоилась, но это было еще хуже. — Этому дому нужны две зарплаты. В этот дом должны вкладываться мы оба. Но сейчас все на мне. Нам повезло, что сейчас у меня есть работа. Повезло, что «Еда, славная еда» завалена заказами. А иначе — я не знаю.
— Прости, — сказал я. Я действительно чувствовал вину. — Я знаю, это тяжело.
Я застегнул джинсы, пристроив член на место.
— Я делаю, что могу.
— Тогда не играй на деньги, Гарри, — попросила она молящим голосом. — Это безрассудство, малыш! Разве ты не видишь? У нас нет денег — мы едва укладываемся в бюджет, а ты решил заделаться звездой фильма «Казино “Рояль”».
— Это совсем другое, — ответил я. — Всего лишь пара фунтов, изредка.
Я вышел из ванной и пошел куда-то, просто чтобы отойти от жены подальше.
— Небольшое развлечение. Чтобы слегка расслабиться.
Она шла за мной по пятам, преследуя меня. Я повернулся к ней лицом:
— Бог видит, что я это заслужил.
Она кивнула, будто все поняла:
— Имеешь в виду, расслабиться от жизни со мной?
— Я этого не говорил.
— Я делаю все для семьи и даже больше, — сказала она. — Не забывайте об этом, мистер.
Мы стояли на лестнице. Никуда не шли. Я повернулся к ней. Прямо напротив нас была ниша с моими наградами. Золотая маска БАФТА за давно ставшее историей «Шоу Марти Манна». Стеклянное ухо, полученное не так давно. Стеклянный голубь — я и не помнил за что.
— А как насчет меня? — спросил я. — Я много лет вкалывал, как собака.
— Интересно, какая собака, Гарри? Чихуа-хуа? Крошка ши-тцу?
Я указал на свои знаменитые награды.
— За куриное соте такое не дают, — сказал я, прекрасно понимая, что это ранит ее.