Мэн-кэ
Шрифт:
Оставшись наедине с Юнь-чжэнь, Мэн-кэ положила ноги на подлокотник кресла, где сидела подруга, и тихонько ее окликнула:
– Сестрица!
– Ты о чем вспоминала, Мэн-кэ? – Юнь-чжэнь сжала руку подруги.
– Ах, милая Юнь-чжэнь! – Юнь-чжэнь еще сильнее сжала ее руку. – Мне опротивело училище.
«Наверняка с кем-то поссорилась!» – подумала Юнь-чжэнь.
– Хочу домой. Отец там один. Ему, наверное, очень тоскливо… Да и Юань Да и все остальные скучают по мне…
«Она ведь совсем забыла отпа! – мелькнуло в голове Юнь-чжэнь. – Да и Юань Да скоро станет
И она принялась убеждать подругу остаться в Шанхае.
Мэн-кэ заколебалась. В самом деле, если даже она и вернется, ей все равно не с кем будет бегать по холмам и дамбам, ловить рыбу, никто не пойдет с ней в горы за рододендронами. Что же касается отца, то ему, пожалуй, не так уже скучно, ведь совсем недавно в Юян уехали учиться два младших брата из семьи пятого дяди. Да и женские руки в доме есть – няня Яо, вероятно, еще здорова и хлопочет по хозяйству. Сань-эр и Сы-эр выросли. Но как быть с училищем?
При мысли об училище девушка опять вспыхнула:
– Юнь-чжэнь, сестрица! Что бы там ни было, а в училище я не вернусь!
И она рассказала подруге, как Красноносый, улучив момент, когда в классе никого не было, пытался обесчестить девушку-натурщицу, как та закричала и она, Мэн-кэ, прибежав на крик, набросилась на Красноносого с бранью, как он обозлился и при всех стал осыпать ее оскорблениями. Но больше всего ее возмутило равнодушие, с каким ее соученики наблюдали за всем происходящим. Лишь после того, как все было кончено, они расхрабрились. Право, она ни за что больше не останется там. Надо перейти в другое училище!
Проговорив всю ночь напролет, подруги наконец решили написать обо всем тетке Мэн-кэ. Тетка давно жила в Шанхае и кое-что знала о достоинствах и недостатках местных школ. Кроме того. Мэн-кэ поступила в это училище по ее настоянию.
2
На следующий день после полудня из переулка донесся звон колокольчиков: это тетка прислала за Мэн-кэ коляску. В коляске сидел Сяо-сун, второй двоюродный брат Мэн-кэ, молодой человек лет двадцати пяти, одетый в серый суконный халат. Всего полгода назад он возвратился из Франции; но еще задолго до этого имя его часто встречалось в журналах в числе переводчиков иностранных романов.
Он вежливо поблагодарил Юнь-чжэнь за теплый прием, оказанный Мэн-кэ, и помог сестре сесть в коляску. Кучер в ливрее натянул вожжи, лошадь затрусила рысцой, зазвенели колокольчики. Из дверей домов по обеим сторонам переулка высовывались женщины, с любопытством разглядывая коляску.
Как только коляска выехала из переулка, Сяо-сун принялся успокаивать девушку: ее письмо тетка прочла всем, все понимают Мэн-кэ, сочувствуют ей и одобряют ее решение покинуть училище.
– Знаешь, у нас в доме живут четверо интересных друзей, – сообщил он. Затем выразил восхищение ее письмом, написанным, по его мнению, великолепно, с тонким литературным вкусом. Он уверял, что, читая письмо, хочется дочесть его до конца, не отрываясь, а когда оно прочитано, охватывает чувство сожаления, что оно такое короткое.
Мэн-кэ впервые слышала столь изящную похвалу, и ей сразу вспомнилось время, проведенное в средней школе в Юяне, витиеватая речь
– Какие у тебя прекрасные глаза!
Коляска въехала в ворота и, медленно обогнув зеленый газон, остановилась у ступеней крыльца. В мезонине появилась маленькая головка и послышался возглас:
– Дядя!
Когда Мэн-кэ и Сяо-сун поднялись на террасу, навстречу им вышла двоюродная сестра:
– Я так и знала, что это вы!
Мэн-кэ охватило легкое беспокойство, когда на нее густой волной хлынул тонкий аромат духов и пудры, и ее рука дрогнула в холеной, изящной ручке сестры.
На кушетке, в углу гостиной, лежал молодой человек с растрепанными волосами, в шерстяной пижаме.
Мэн-кэ узнала его. Они вместе учились – з начальной школе, и он был классом старше ее. 1\акой же это был озорник! Учитель часто оставлял его в школе после занятий и отпускал домой только к ужину.
Мэн-кэ наклонила голову, стараясь внимательно разглядеть его лицо, прежде всегда чумазое, а сейчас чисто вымытое.
– А-а… это… – запинаясь, воскликнул он, сразу узнав Мэн-кэ, и, приподнявшись на кушетке, несколько раз встряхнул своими взъерошенными, коротко подстриженными волосами.
Но двоюродная сестра уже увела Мэн-кэ из гостиной. Тогда Сяо-сун подошел к другу и хлопнул его по плечу:
– Ну, как, получше тебе?
На террасе за домом Мэн-кэ увидела тетку, женщину лет сорока, уже начинавшую полнеть, но еще моложавую, в элегантном костюме. Напомаженные волосы ее с пробором посередине, ниспадая на обе стороны, закрывали небольшую плешь и уши. Чересчур длинная узкая юбка шуршала при каждом движении. Тетка только что вернулась из кухни, где давала указания повару, как готовить утку под вином, и сейчас, немного усталая, с полузакрытыми глазами, сидела в кресле-качалке, медленно покачивавшемся под тяжестью ее тела. На другом конце террасы за маленьким круглым столиком четверо племянников играли в покер.
Увидев тетку, Мэн-кэ сразу притворилась веселой, вспомнив наказ отца: во всем следовать советам тетки, хотя единственной ее мечтой в настоящий момент было на время остаться в доме Юнь-чжэнь.
Тетка старалась ее утешить, просила не волноваться и подождать до будущего года, когда можно будет сдать экзамен и поступить в другую школу. Она уверяла, что Мэн-кэ не будет скучно в ее доме – здесь для нее найдется достаточно друзей; если она захочет заниматься живописью, можно будет подыскать ей подходящего преподавателя.
К ним подошли племянники, оставив игру в покер. Жена самого старшего из них, женщина необычайно живая, сказала:
– Теперь в доме прибавится шума. – Она повернула голову к мисс Ян. – Я не удивлюсь, если ты от нас сбежишь.
Она засмеялась. Юноша в желтом шелковом костюме иностранного покроя отошел от столика и присоединился к беседующим.
А мисс Ян в это время горячо пожимала руку Мэн-кэ и, обнимая ее за плечи, говорила:
– Ах, милая, дорогая Мэн-кэ, как давно мы с тобой не виделись…