Менталист. Революция
Шрифт:
— А кто стоит на арене? — задал вопрос сын.
Женщина удивлённо закрутила головой, и только потом смогла рассмотреть стоящего в центре ристалища молодого парня.
— Не знаю. — протянула она растерянно.
— Это юный наследник Ананьевых, — пояснил сидящий на трибуне и слышавший разговор мужчина. Он обладал шикарными белыми усами и такой же шевелюрой, на вид лет шестьдесят. Его спутница же напротив, моложе раза в два, закатывает глаза и кутается в сверкающую антрацитово чёрную шубу. — Фонвизина ещё нет, видимо сегодня мы не увидим ничего.
— Как нет? — удивлённо подняла брови Милослава.
— Пока второго оппонента мы не видели, — пояснил мужчина. — А дуэльный час подходит к концу. Если молодые люди не решают проблемы за час, они решают их в суде.
— То есть, когда пройдёт время, а Фёдор так и не придёт, дело перейдёт в суд? — догадалась Милослава.
— Да, — просто ответил мужчина. — Очень разумный ход, тонко весьма тонко.
— Что вы имеете ввиду? — подал голос нахмурившийся Мирослав.
— Кто-то сообщил Фёдору, что Ананьевы поставят замену. Хотя, скорее всего он и сам догадался. Если бы я узнал, что за бретера пригласят, не пришёл бы, как собственно и сделал Фёдор Константинович.
— Кто выйдет за Ананьевых? — Милослава провела взглядом по трибунам, а точнее по первому ряду.
— Шаман! — сделав большие глаза выдохнул мужчина. — Настоящий, сибирский, а не те шарлатаны из наёмников. Слышал его изгнали из племени, чтобы искупить свою вину, ему нужно победить в ста дуэлях.
— И что, поэтому он опасен? — спросил сын, а Милослава в голове повторила его вопрос.
— Юноша, упаси создатель столкнуться с таким противником, на его счету уже больше семидесяти побед! — снова воскликнул он, а затем глянул на браслет сеферона. — Кажется, мы зря пришли сегодня, как я и говорил, ничего не будет. Идёмте дорогая.
Он галантно подал руку своей спутнице и они двинулись прочь.
Как раз в этот момент толпа сидящих всколыхнулась, а на арене появился второй дуэлянт. У Милославы отлегло от средца, когда она увидела живого и здорового сына.
Как можно описать её ощущения?
Намного проще не думать о ребёнке, до тех пор, пока ты не знаешь, что происходит. Сейчас женщина отдавала себе полный отчёт в том, что испытывает нестандартную смесь эмоций. Тревога, волнение, желание защитить. Всего этого не было столько лет, но сейчас появилось с новой силой. Пресловутый материнский инстинкт?
Места в первом ряду были заняты. Поэтому женщина осталась в середине, рядом с быстро вернувшимися аристократами. Мужчина, так лихо разгадавший планы её сына присел назад, а на лице его спутницы наконец-то пропало скучающее выражение лица.
Милослава присела на парочку освободившихся мест рядом. Тем временем на арене происходил разговор между Фёдором и Петром.
Целительница усилила слух, чтобы понять, о чём говорят дуэлянты. Сначала звук получился слишком сильным, в ушах захрустел песок с громкостью рушащегося камнепада. Поиграв с «настройками», она смогла выставить нужный диапазон.
— Опаздываешь, — начал Пётр, когда к нему приблизился её сын. В голосе Ананьева слышалось плохо скрываемое торжество и небольшая тревога, натянутая звонкой струной. — До конца дуэльного часа осталось несколько минут.
— Мне хватит и одной. — от тихого голоса Фёдора, целительницу проняло. Будто в открытый ворот шубы залетел зимний ветер, разом выдувая тепло, а вместе с ним и душу.
— Как всегда чересчур уверен! — прошипел Ананьев. — Ты думаешь я не понял, что ты сделал со Светой?
— Поделись же, не бойся. — проникновенно парировал сын.
— Ты убил её! — горечь и зло чувствовалось в голосе Петра, настолько явственно, что Милослава в какой-то момент пожалела юношу. — А я любил её, такие созвучные слова, но такие разные.
Снова и снова Милослава смотрела на стоящих на арене парней, спрашивая себя, что она тут делает. Защищает сына? Ему не нужна защита. Он вырос, стал самостоятельной личностью, он прожил целых пять лет, прожил этот отрезок без неё.
Целительница прекрасно понимала, что не знает своего сына.
Это осознание царапало сердце сильнее бешеной кошки, а душа выла, каясь во всех грехах, только вот поздно.
— Хватит лирики, пора умирать. — как-то устало произнёс Фёдор.
— Я могу себе это позволить, много слов, а вот ты нет. Ты сегодня отсюда не уйдёшь. — подытожил Ананьев.
На песок арены вышел судья, который зафиксировал время.
— Вот это поворот! — прокомментировал седовласый мужчина рядом. — Теперь на всю дуэль остаётся не больше двух минут, а это значит, что Ананьеву удалось! Вон, как сияет Геннадий.
Возбуждение толпы спало, сейчас гул стал разочарованным.
Они так долго ждали зрелища, а сейчас их этого практически лишили. Кое-кто поумнее наоборот восхищённо качал головой, в их глазах шоу только набирало интригу, одним из таких был усатый комментатор.
— Фёдор не потерял лицо, а Ананьев жизнь, идеальная партия, теперь всё решит независимый суд в лице императора! — восторженно говорил он. — Сейчас Фёдор скажет, что времени мало, дуэль отменят, гениально!
Ананьев удалился с арены, провожаемый задумчивым взглядом сына, а Милослава вдруг почувствовала, что так как сказал седовласый, не будет. В голове лекарки собирался пазл, сейчас эмоциональный ураган заставлял детали летать и кружится, но стоит ему утихнуть, как вырисовывается портрет.
Учитывая всё то, что сделал Фёдор, ясно одно, он не сдаётся.
Уничтожение Игнатьевых, красивый ход с Романовыми, квартал и его структура — это по отдельности вызывает уважение, а в целом поражает. Милослава видела огонь в глазах сына, такие как он горят внутри, обжигают, они не тлеют, они сгорают.
Всё или ничего.
Шаман появился на арене, неторопливо двигаясь к цетру. Лицо скрыто, видна только нижняя часть, а точнее наглая ухмылка. На голове своеобразный шлем сделанный из головы медведя, на плечах шкура, что опускается до самых пят. Крупный хищник, Милослава знала как никто, жизнь возле леса расширила её кругозор.