Менты не ангелы но...
Шрифт:
Гарявый пожал худыми плечами.
— Иду, вижу сумка стоит… Я взял и пошел… Откуда я знал, что там? Думал, кто-то ненужный хлам выбросил…
Когда Гарявый начинал воровать, такой бред и слушать бы никто не стал. Хотя презумпция невиновности существовала и в те времена, «поличное» явно перевешивало. Получил бы он свой срок в мгновенье ока и полетел на зону легким лебедем. Но сейчас — другое дело. Сейчас действует презумпция безнаказанности. И то, что он плетет в свое оправдание, будет встречено судом с полным пониманием: оправдают гражданина Гарявого подчистую! А виновными окажутся участковый Немчинов,
Юматов, как взбешенный зверь, пробежался по тесному кабинету.
— Ты каждый раз находишь! А я сколько хожу по земле, ни разу не нашел ни часов золотых, ни денег, ни аппаратуру! Почему так?!
Гарявый вздохнул.
— Значит, в этом тебе не везет, начальник. Зато в другом фартит: ты на свободе живешь, да таких, как я, прессуешь! У тебя пушка, ксива, власть…
Юматов взглянул на молодого помощника.
— Ты видишь, какой гад? Ну, что с ним делать?
От Гарявого многое зависело. На нем висел не один десяток «разбомбленных» в районе квартир. Несмотря на все защитные барьеры и фильтры ухищрений, многие кражи просочились в статистику. Раскрыть их — означало спасти показатели. Не раскрыть — подставить собственные задницы под плеть начальства. Упрямый вор вел дело ко второму варианту.
— Нет, по-хорошему он не понимает. Давай, Вадим, запирай дверь!
Юматов полез в сейф и достал пистолет. С лязгом передернул затвор. Самойлин увидел, что перед этим он чуть вытащил магазин: значит, патрон не пошел в ствол.
— Сейчас пристрелю его, и напишем рапорта, что он на тебя бросился и задушить пытался! Потаскают к прокурору, потерпим! Зато эта сволочь больше воровать не будет!
Белесый мужик никак не реагировал. Судя по лицу, он видал всякие виды.
— Ну, будешь колоться?! — Юматов ткнул холодным стволом ему под правую бровь, прижал, как будто хотел выдавить глаз.
— Кончай, начальник, ну что ты, как дите, в самом деле! — плачущим голосом попросил задержанный. — Больно ведь! За квартиры еще никого не стреляли…
— Значит, будешь первым! — Лицо у старшего опера было зверским. На миг Вадим поверил, что тот сейчас пристрелит упрямого вора.
— Ну, колись!! Раз, два…
Гаряев, зажмурив и левый глаз, молчал. Что творилось за его низким покатым лбом, можно было только догадываться. Но бледная пористая кожа взопрела: когда тебе тычут пистолетом в глаз, всегда существует возможность получить пулю в мозги.
— Три!
Юматов выпятил челюсть и нажал спуск. Звонко щелкнул упавший курок. Гаряев отшатнулся, со страхом и ненавистью уставившись на своего мучителя. Нервы у опытного уголовника были явно не железными. Вокруг правого глаза образовался красный круг, как будто он носил монокль или работал с лупой часовщика.
— Осечка! Повезло тебе, Витек! Ну, так даже лучше… Зачем кабинет пачкать! Поехали на речку, утопим его по-тихому, и концы в воду!
Старший опер достал из ящика стола наручники, протянул Вадиму.
— Прикуй его к себе. Только свою левую к его правой, а не наоборот!
Повозившись, Самойлин застегнул браслеты. Тем временем Юматов позвонил в дежурку заказать машину. Но свободного транспорта не оказалось.
— Надо Леху Немчинова взять! — придумал он. — Леха на колесах, а он ведь этого гада задерживал!
Через пять минут участковый — молодой улыбчивый парень в гражданской одежде — вез их на своей старой синей, с зашпаклеванным левым крылом «тройке» на Левый берег Дона.
— Раскололся, Витек? На выводку [3] едем? — бодро спросил он. — Молодец! А то я не могу себе палку поставить за хорошее задержание!
— Да ничего не раскололся, в том-то и дело! — с досадой ответил старший опер. Он сидел рядом с водителем. — Сейчас утопим гада, и все: одним вором на свете будет меньше!
— Ну, так — значит, так! — согласился Немчинов. — Меньше возни с документами, да и по судам ходить неохота. Иногда по одному задержанию пять раз вызывают. А то и больше.
3
Выводка — воспроизведение показаний на месте (профессиональный сленг).
Они обсуждали предстоящее буднично и совершенно спокойно.
Самойлин покосился на сидящего рядом вора. От него сильно воняло потом и страхом.
— И часто вы их топите? — не удержался он от вопроса.
— Бывает, — неопределенно ответил Юматов. — Особо злостных, конечно!
«Тройка» пересекла мост, с километр проехала по асфальту, потом запрыгала по кочкам. Немчинов явно знал место, где можно утопить упорного вора. И действительно, вскоре машина, пробравшись через кусты, выехала на узкий песчаный пляж. Берег сильно зарос камышом. Это было уединенное место, тут и там валялись бутылки и презервативы.
Солнце припекало, на высоком противоположном берегу привольно раскинулся Тиходонск. Ярко блестел золотой купол собора. В высоком голубом небе, оставляя белый инверсионный след, летел крошечный серебристый самолетик.
Задержанный затравленно озирался по сторонам. Вадим подумал, что он видит все окружающее совсем другими глазами.
— Подержи пистолет, — Юматов отдал участковому оружие и быстро разделся. Он был в синих плавках, как будто с утра готовился топить подследственного Гаряева.
— Давай, Вадим, разоблачайся. А этого гада отстегивай — нам на утопленнике браслеты не нужны…
Самойлин разделся, оставшись в длинных «семейных» трусах.
— А он? — лейтенант кивнул на задержанного. Тот втянул голову в плечи, съежился, даже ростом стал меньше.
— Кончай, начальник, — тихо сказал он и облизнул пересохшие губы.
— А этот пусть в одежде будет. Так естественней получится.
Взяв вора за руки, оперативники потащили его за собой. Гаряев слабо сопротивлялся. По протоптанному в камышах проходу они осторожно зашли в прохладную реку. По фарватеру прошла большая баржа, оттянув за собой воду. Через пару минут она несколькими волнами вернулась обратно. Трое мужчин заходили все глубже. По пояс, вот уже почти по грудь… В буро-серой воде тела проглядывались только сантиметров на тридцать, потом торсы мутнели и пропадали, как будто у всех троих ног отродясь не было.