Меня убил скотина Пелл
Шрифт:
— Ты бы нашел общий язык с моей женой, — ответил Фридман. — Маша утверждает, что за всю зиму — а Скворцов ужинал у нас довольно часто — он ни разу хотя бы для приличия не принес коробки конфет. Он, конечно, сумасброд, но все-таки тут что-то не то.
Как легко догадаться, за ужином доминировала одна тема.
Все устроилось. Леня занял на работе деньги. Пират отдал спрятанное четырехколесное сокровище. Они весело провели оставшиеся дни и с ветерком вернулись в Париж. Рассказ Говорова о приключении в Лондоне (Скворцов — главное действующее лицо) вызвал в редакции бурю эмоций.
Пару раз Говоров звонил Фридману. Скворцов не объявлялся. Наверно, ему было стыдно.
Потом Фридман сам позвонил.
— Хочешь сказать, что прорезался Скворцов? —
— Нет, Андрей, кажется, тут совсем другая история, — со значением произнес Фридман, — и довольно страшноватая.
…Вообще в этой истории много телефонных звонков. И так как они все надоели, трезвонят беспрерывно, то будем называть их сокращенно: т. з.
Т. з. разбудил его рано утром.
— Срочно приезжай в редакцию, — сказал Савельев, — нет, не к одиннадцати, а прямо сейчас. Пожара нет, но есть телекс из Гамбурга. Сегодня Алексей Скворцов выступает на пресс-конференции в Москве.
Отрывок из конференции французское телевидение показало в дневных новостях.
Говоров увидел битком набитый зал московского Дома журналиста. Официальная рожа в президиуме деловито пробубнила, что международная реакция не унимается, подстраивает гнусные провокации советским людям за рубежом, потом повернулась к Скворцову, расплылась в мерзейшей приторной улыбке и предоставила ему слово. Скворцов крупным планом. Хорошо подстрижен, свеж, бодр. Начинает свою речь без запинки. Меня похитили. Держали в застенке. Пытали. Чудом улизнул.
Вопросы из зала:
— Как пытали? Били?
— Не били, но кололи наркотиками. А однажды, когда я отказался подписывать одну бумагу, навалились, скрутили, силой раскрыли мне рот и влили полный стакан виски.
— Как вам удалось вернуться в Москву?
— Обманул своих стражей.
— Уточните, пожалуйста, каким путем вы уехали из Англии.
— А вот этого сказать не могу. Наша маленькая тайна.
(Быстрый взгляд на сияющего официального хмыря.)
— Ваши статьи в «Санди таймс»?
— Я к ним не имею никакого отношения.
— А ваши выступления по Радио и Би-би-си?
Скворцов снисходительно жмурится:
— Всем известно, что с помощью современной техники можно подделать любой голос.
Т. з. от Герда:
— У вас показали пресс-конференцию? О’кей! Все ждут от тебя комментариев. Мы уже вытащили из архива твои интервью со Скворцовым.
— Это вы оперативно сработали. Предлагаю сделать из них монтаж и пустить сегодня. Особенно обратите внимание на то место, где Скворцов рассказывает, как его пытали вкуснейшими бифштексами и тончайшими винами. В «Либерасьон» интересная статья о Румынии, я могу ее перевести и послать корреспонденцию к четырем часам.
— Ты не хочешь писать о Скворцове??!!
— Нет.
— ??!!
— Пойми, Герд, я не верю, что он сам, добровольно вернулся в Союз. Что с ним случилось, я не знаю. Когда у меня будут какие-то достоверные сведения, я напишу. Представь себе вариант, что Скворцов попал в ловушку КГБ. Сейчас он выступает по заранее утвержденной шпаргалке, но у него нет выхода. Речь идет о судьбе человека. Может, для него это вопрос жизни и смерти. Как же я, сидя в безопасном Париже, могу его топить?
— Я понимаю, — простонал Герд, — но у нас в Гамбурге не поймут. Ведь Скворцов — это твоя тема. Ты последний, кто его видел. У тебя уникальный журналистский материал. Не использовать его… Тем более Матус рвется в бой. Он же давно высказывал мнение, что Скворцов — засланный агент КГБ.
— Вот пускай пишет Матус, — сказал Говоров, — это даже хорошо. Это сейчас прозвучит в пользу Скворцова.
Отрывки из статьи Говорова в газете «Монд»:
«Алексей Скворцов исчез из своей квартиры в Лондоне 17 августа. А 23 августа Скворцов звонит якобы из Лондона незнакомому человеку в Нью-Йорк, ведет получасовую беседу о покупке пленок Высоцкого и жалуется этому незнакомому человеку на то, что у него вдруг обнаружен рак с метастазами. И вообще, ему кажется, что дни его сочтены. Причем, как свидетельствует этот человек, десять минут из получасового разговора Скворцов натужно кашлял. Я видел Скворцова за неделю до этого: он не говорил, что у него рак, и не кашлял. Вдумаемся: как Скворцов мог звонить из своей квартиры 23-го числа, когда его, по его же словам, повсюду искали английские спецслужбы? Значит, кто-то от имени Скворцова позвонил из Лондона в далекий Нью-Йорк (его собеседнику невозможно было прилететь и проверить) и забросил версию о том, что Скворцов опасно болен. Кстати, впоследствии именно эта версия появилась в английской печати. Резонный вопрос: знает ли сам Скворцов, что на Западе упорно распространяется версия, будто он смертельно болен и таким образом может вполне естественно выпасть из игры?»
«Английская телекомпания Би-би-си пригласила меня в Лондон для участия в документальном фильме, посвященном так называемому «делу Алексея Скворцова». Я воспользовался этой поездкой для того, чтобы поговорить с людьми, которые чаще меня встречались с Алексеем Скворцовым в Англии и знали его лучше, чем я. В ходе этих бесед укрепилось мое прежнее мнение, что Алексей Скворцов был настоящим невозвращенцем, но КГБ угрозой и шантажом заставил его вернуться в СССР. В пользу того, что Алексей Скворцов не хотел возвращаться на родину по собственной воле, говорят следующие, новые для меня факты. Когда по Би-би-си передали интервью Скворцова, предназначенное для России, в редакцию Би-би-си на имя Скворцова пришло письмо. Оно было послано из Лондона, но запечатано в советском конверте. В письме были слова: «Собака, ты умрешь, захлебнувшись в собственной крови». Теперь, за последние недели, несколько лондонских друзей Скворцова получили анонимные письма, которые они рассматривают как скрытую угрозу КГБ. Но меня интересует главное: почему у КГБ свет клином сошелся на Алексее Скворцове? Почему именно Скворцова надо было похищать или заставить его вернуться в Москву? Ведь на Западе живут советские перебежчики более высокого ранга… У меня создалось впечатление, что главная тайна, которую хочет сохранить КГБ, — это обстоятельства покушения на папу римского в Италии. Алексей Скворцов волей или неволей оказался причастным к этой тайне».
«Задание у него было другое: съездить в Рим и собрать высказывания прокоммунистически настроенных итальянских интеллектуалов, подтверждающих причастность ЦРУ к заговору против папы… Что действительно побудило Алексея Скворцова остаться на Западе, мне до сих пор не ясно. Возможно, он почувствовал, что втянут в слишком опасную игру… Московская газета развернула невиданную в советской журналистике кампанию: «Верните Скворцова!» Но потом эта кампания утихла. События в Италии поворачивались в благоприятную для Москвы сторону. В Риме болгарина Антонова выпустили из тюрьмы, и создавалось впечатление, что вообще процесса над Антоновым не будет, поэтому КГБ мог особенно не беспокоиться. Однако в Италии опять что-то изменилось. Антонов оказался снова в тюрьме, и стало ясно, что процесс в Риме состоится. Тогда-то в КГБ, наверно, испугались, что Алексей Скворцов выступит на суде в качестве свидетеля. Свидетель, понятно, крайне нежелательный для Москвы».
«Опасения КГБ, как мне сейчас стало известно, имели все основания. Алексею Скворцову действительно предложили выступить на суде. Предложили не англичане, но кто — мне неизвестно. Ехать в Италию и принимать участие в процессе Скворцов отказался: он знал, что КГБ ему этого не простит, а у КГБ руки длинные. Но он согласился дать письменные показания, которые могли быть оглашены на закрытом заседании суда. Тогда в Лондон ему доставили все материалы по делу болгарина Антонова, всю разработку, все источники, и он должен был разбирать и анализировать эти материалы, давая свою оценку. К несчастью Скворцова, у КГБ оказались не только длинные руки, но и длинные уши. И судьба Скворцова была решена. Остальное, как говорится, дело техники. А техника похищений в КГБ разработана на самом высоком уровне».