Меня удочерила горилла
Шрифт:
— Да уж, — согласился мужчина. — Давай сделаем вид, что мы их не замечаем.
Но дама схватила сумочку и вынула оттуда сто крон.
— Мы должны помочь ребёнку, попавшему в тяжёлое положение, — сказала она. И со сладкой улыбочкой обратилась к Горилле: — Это благотворительный взнос на новые туфли для девочки.
Горилла уставилась на деньги.
— Только смотри не пропей! — строгим голосом добавила дама. — А потрать на хорошее дело.
Я покраснела как помидор. По-моему, на нас смотрел весь ресторан. Мне хотелось провалиться сквозь землю. Еда просилась обратно, а Горилла так и уставилась на деньги.
Она тяжело дышала, живот ходил ходуном, словно ей не хватало воздуха.
— Надень кепку, — прорычала она.
Я удивлённо взглянула на неё.
— Что?
— Я разве не говорила тебе, чтобы ты не снимала кепку во время ужина?! — взревела она.
— Нет… — не успела я ответить, как Горилла перебила меня:
— Неправда! Делай, как тебе старшие говорят!
Дама в ужасе отдёрнула руку с деньгами. Я надела кепку.
— Так-то лучше, — пробормотала Горилла. — И чтобы за столом кепку не снимала.
Я, кажется, поняла, в чём дело. А дама и её муж смотрели во все глаза.
— Хватит тут прикидываться хорошей девочкой! — продолжала Горилла. — Ешь вилкой, нож только мешает.
— Извини, — сказала я, пряча за салфеткой улыбку.
— А ну прекрати! Таким малявкам, как ты, салфетки не полагаются! Я в твоём возрасте рукой утиралась, и ничего.
Она взяла рукой ломтик картошки и положила в рот. Я еле сдерживалась, чтобы не рассмеяться. Пришлось отвернуться и сделать вид, что я кашляю. Я была не готова к такому спектаклю.
Когда я отсмеялась, глаза у меня были мокрыми от слёз.
— Извини, — пропищала я. — Совсем забыла.
— Забыла она! — рявкнула Горилла так, что картошка полетела у неё изо рта. — А ну, давай, клади локти на стол. Ты мой ребёнок и будешь такой же, как я!
Я покорно вытянулась вперёд и положила локти на стол.
— То-то же, — сказала Горилла, собираясь положить на стол ногу. Но её остановил недовольный взгляд усатого официанта, проходившего мимо.
— Ладно, — пробормотала она. — Можешь ещё немного покачаться на стуле. Уж я из тебя выбью эти приютские манеры. Тоже мне чистюля нашлась, вот я тебя в грязи поваляю! А теперь — десерт. Будешь пить коньяк.
Горилла повернулась к соседнему столику, за которым сидели с раскрытыми ртами дама и её муж.
— Позвольте угостить вас персиковым мороженым? Заодно о жизни поговорим!
Те лишились дара речи. Дама бросилась к выходу, а муж прокашлял что-то насчёт неоплаченной парковки. Спустя мгновение их и след простыл.
Горилла подмигнула мне.
— А теперь — десерт!
Домой мы ехали молча. За время, проведённое на свалке, я успела забыть, что думают о Горилле люди, которые её не знают. Казалось, с того момента, как я впервые её увидела и ужаснулась дурацким панталонам и страшной ухмылке, прошла целая вечность.
Горилла была не такая, как все. Она редко воротила нос от чего-то и никогда без нужды не повышала голос. Она всегда оставалась самой собой, и я больше не хотела, чтобы она изменилась. Пусть лучше другие меняют свое отношение.
Горилла покосилась на меня.
— Ты расстроилась? — спросила она.
— Нет, — ответила я, покачав головой.
По идее, я должна была расстроиться. Но почему-то мне не было никакого дела до этой дамы и её денег. Она наверняка была расстроена гораздо больше, чем я, потому что её романтический ужин в ресторане не удался.
— Люди есть люди, — сказала я.
Горилла захохотала как сумасшедшая.
— Лучше не скажешь, — согласилась она и выжала газ. — До чего же умная малышка мне досталась!
Новые беды
«Мир прекрасен!» — сказала Горилла, когда мы сидели в ресторане. Но она ошибалась.
На следующий день после ужина в ресторане мы сидели дома, дождь барабанил по крыше. Горилла читала книгу, купленную в «Букинисте», — «Приключения Оливера Твиста». Она её уже читала, но ей так понравилось — хоть ещё сотню раз перечитывай. Никто не любил книги так, как она. Однажды я решила посчитать, сколько книг у нас в доме, — просто из любопытства. Горилла тем временем стояла рядом и утверждала, что не более пятисот. Представляете, как она удивилась, когда я насчитала три тысячи сто две штуки!
Я сидела у Гориллы в кровати и листала книгу о знаменитых гонщиках, которую я нашла, пока пересчитывала книги. Поскольку я сама училась водить, мне хотелось узнать о тонкостях этого дела от самих мастеров.
Время от времени Горилла поглядывала на меня.
— Тебе надо обязательно прочитать эту книгу, — сказала она. — Там есть такие моменты! Вот, посмотри.
Она протянула мне «Оливера Твиста» и ткнула чёрным пальцем в какое-то слово.
— Ты только взгляни, — сказала она. — Здесь написано по-старому: «безпечность». Правда интересно? Сейчас пишут иначе: «беспечность».
Странно: она обратила внимание именно на это слово — и буквально через несколько секунд нашей собственной беспечности пришёл конец. Начались долгие злоключения.
В дверь постучали. Отложив книгу, Горилла удивлённо спросила:
— Кто бы это мог быть? Сегодня же воскресенье.
Не успела она подойти к двери, как постучали опять, теперь уже громче.
— Открываю! — крикнула Горилла, поворачивая ключ. — Вы мне дырку в двери пробьёте.
У меня неприятно засосало под ложечкой: на крыльце стоял Турд, он всё-таки вернулся.
Он был мокрый, как губка, которую только что достали из воды. Поля коричневой шляпы поникли.
— Может, пустишь меня на порог? — поинтересовался он, пытаясь перекричать дождь.
Горилла подбоченилась.
— Даже не знаю! — крикнула она в ответ. — Мог бы оставить меня в покое хотя бы в выходные.
— Ох, — Турд ввалился в дом. Он снял шляпу и встряхнул её. Капли воды долетели до раскалённой печи и зашипели. Турд откинул со лба слипшиеся волосы. Увидев меня, он улыбнулся.
— Привет! — поздоровался он. Его серые глаза были плоскими и застывшими, как у мёртвой рыбы.