Меня удочерила горилла
Шрифт:
Тут она заметила, что я наблюдаю за ней. Она быстро убрала коробку и, весело насвистывая, направилась через двор.
Я поехала следом.
— Есть идея! — сказала я, едва удерживаясь в седле. Чем медленней едешь, тем сложнее удерживать равновесие.
— Что за идея? — поинтересовалась Горилла, продолжая идти.
— Я знаю, как нам заработать побольше денег.
Она остановилась и удивлённо посмотрела на меня.
— Ты серьёзно?
Я кивнула:
— Я много думала с тех пор, как та дама пыталась купить мой велосипед. И теперь у меня есть план. Рассказать?
Горилла сложила лапы на груди:
— Ну давай.
Пока я рассказывала, Горилла внимательно слушала. Потом почесала подбородок и громко хлопнула в ладоши.
— Ловко придумано! — сказала она. — Сегодня испробуем.
Час спустя я сидела на заднем дворе и распрямляла молотком кривые гвозди, чтобы они выглядели как новенькие. Вдруг я услышала крик Гориллы. Потом появилась она сама. Горилла была в ярости и пыхтела, как дорожный каток за работой. Следом волочился взволнованный мужчина в пальто.
— Ты что наделала?! — заорала она, впившись в меня взглядом. Она помахала старой дверной ручкой от автомобиля. — Это же «Мерседес»! Во всей Европе такую не сыщешь! Ручная работа, сороковые годы! Раритет! А ты бросаешь её в коробку, где всё по пять крон!
Я тотчас стала подыгрывать.
— Ой! — воскликнула я. — Правда раритет? А я думала, обычная ручка.
— Обычная? — взревела Горилла. — Да как у тебя язык поворачивается?! Мы могли разориться!
— Ай-ай-ай, — промямлил мужчина. — Я и не знал, что это такая ценная вещь.
— Антиквариат, — проворчала Горилла, потрясая в воздухе невзрачной алюминиевой ручкой от двери. — Кому-то крупно повезёт.
Мужчина восхищённо смотрел на ручку. Горилла бросила на меня укоризненный взгляд.
— Пять крон, Юнна. Тебе не стыдно? Мне придётся жестоко тебя наказать.
Мужчина был в ужасе, но Горилла лишь закатила глаза.
— Бездельница, — вздохнула она. — Если б вы знали, какие я из-за неё терплю убытки. Недавно продала мопед самого премьер-министра всего за двенадцать крон. Пожалуй, уложу её спать на раскалённые угли — обычно на неё это хорошо действует.
Мужчина сглотнул, бросив на меня сочувственный взгляд.
— А может, не надо?.. — спросил он. — Вы ведь вовремя обнаружили эту ошибку. Я с удовольствием куплю у вас ручку за её настоящую цену.
Горилла кивнула.
— Очень великодушно с вашей стороны. За то, что вы прощаете эту дурочку, я сделаю вам скидку и даже дам в придачу парочку новых ровных гвоздей. С вас восемьсот крон.
Мужчина достал кошелёк, дрожащими руками отсчитал восемьсот крон и забрал у Гориллы ручку и гвозди. Он кивнул мне с таким видом, словно хотел сказать: «Надеюсь, всё будет хорошо и тебе не придётся спать на раскалённых углях». А затем исчез за воротами со скоростью света.
Горилла дала мне сто крон.
— Ну ты голова, — улыбнулась она. — Теперь заживём!
На следующий день к нам пришёл человек в охотничьей шляпе и кожаной куртке. Он представился владельцем антикварной лавки и хотел приобрести у нас какие-нибудь ценные вещи, чтобы перепродать их. Горилла стала перебирать хлам в поисках чего-нибудь антикварного.
Я нашла коробку со старыми ёлочными украшениями. Среди прочего там был фонарик со свечой и замысловатой ручкой. К нему прикреплялась бирка с надписью: «На память о Стране гномов». Её пришлось оторвать.
— Кстати, нашёлся фонарик, который мы хотели отдать в музей! — крикнула я Горилле. — Куда его положить?
Мужчина в кожаной куртке навострил уши. Горилла вразвалочку подошла ко мне.
— Прекрасно, — сказала она. — Я как раз думала, куда он подевался. Положи его в коробку с шёлковой подкладкой и…
Она покосилась на мужчину. Тот уставился на фонарь так, что глаза едва не вылезли из орбит.
— Что вы смотрите? — удивилась Горилла. — Фонарик не продаётся. Глупая девчонка несёт всякий вздор. Но вы-то ведь понимаете, что фонарик слишком хорош, ему в вашей лавке не место.
Мужчина кивнул.
— Конечно. Изысканная ручная работа.
— Так и есть, — согласилась Горилла. — Настоящим ценителям можно продать его… тысяч за двадцать.
Мужчина нервно подёргал усами.
— Да что там двадцать, — продолжала Горилла. — Это минимум. Какой это век?..
— Ну, не раньше шестнадцатого! — уверенно ответил торговец, доставая кошелёк. — Уж я-то знаю толк в старинных вещах. Думаю, мы договоримся, — и он протянул Горилле пачку тысячных купюр.
Горилла поковыряла носком глину.
— И зачем только девчонка рассказала, что он у нас есть, — сокрушалась она. — Пожалуй, отрежу ей за это мизинец, будет знать…
Мужчина в ужасе переводил взгляд с меня на Гориллу.
— За-за-за что?..
— За пальчик возьму и отрежу! — сказала Горилла и чикнула пальцами в воздухе, изображая ножницы. — А по-другому её не научишь. Знали бы вы, сколько мне пальцев в детстве отрезали.
Она развернулась и пошла прочь. Мужчина семенил за ней, протягивая пачку денег.
— Пять тысяч! — кричал он. — Это хорошие деньги!
Горилла остановилась и не спеша двинулась обратно.
— Дорогой мой, — сказала она. — Вы шутите?
— Восемь! — рявкнул торговец, доставая ещё три купюры. — И этот фонарик будет в хороших руках. Уж я-то знаю толк в…
— Ладно, — перебила Горилла, уставшая от его похвальбы. — Идёт. Но чек я вам не дам, иначе мне крышка.
— Отлично! — обрадовался мужчина.
— По рукам, — сказала Горилла.
С этого дня коробка для обуви, где Горилла хранила деньги, стала выглядеть немного иначе. Люди готовы были покупать хлам по немыслимым ценам, они верили, что я просто всё перепутала. Мы с Гориллой гребли деньги лопатой.