Меня зовут Шон
Шрифт:
— Миссис Салливан, верно? Джемма сказала, что вы здесь.
— Да. Меня зовут Элинор.
— Точно, — его брови нахмурились еще сильнее. — Сочувствую вашей утрате. Могу я вам чем-нибудь помочь? Боюсь, я почти не знал Патрика.
«Я тоже не знала», — захотелось ответить мне.
— Доктор Холт, не знаю, как и сказать… Мне трудно принять произошедшее, его смерть. Просто в голове не укладывается, как он мог так разбиться.
Он сочувственно кивнул:
— Такое случается.
— Может быть, если мне удастся понять, что произошло после того, как
— У меня пациент… — он посмотрел на часы и, похоже, принял какое-то решение. — Думаю, я смогу выяснить. Предлагаю пройти в мой кабинет. Это рядом.
Я проследовала за ним по нескольким коридорам, окрашенным в одинаковые оттенки красно-коричневого и лимонного. Кабинет у доктора Холта оказался побольше, чем у Патрика, но куда менее аккуратным. Куртка валялась комом на стуле, стол погибал под бумагами, стаканчиками с недопитым кофе и медицинскими журналами с загнутыми уголками страниц.
— Так, посмотрим… — Холт придвинул кресло к компьютеру и принялся нажимать на клавиши двумя пальцами. — Вот. В машине скорой помощи ваш муж был в сознании, сказал фельдшеру, что ударился головой. Да, сначала его доставили в реанимацию. Потом из-за жалобы на затуманивание зрения и провалы в памяти перевели в неврологию на обследование. К сожалению, потом его состояние ухудшилось, и вскоре он скончался. Такое случается при черепно-мозговых травмах.
— А разве мне не должны были позвонить, когда его привезли в больницу?
Мне все еще было неясно, почему об аварии я узнала только от полиции. Личность Патрика была установлена сразу — меня даже не просили опознать тело. На миг все вернулось. Тот ужасный момент, когда замечаешь отблески голубого маячка за окном. Понимаешь, что вот-вот произойдет то, что безвозвратно разрушит твою жизнь. А потом, когда представляешь себе, как он умирал там, один в палате, пока ты тут в полном неведении попиваешь вино, наваливаются скорбь и отчаяние.
— Да, обычно так и делают, — Холт покосился на экран. — Возможно, они не сумели найти ваш номер. Или мистер Салливан был в спутанном сознании. Он мог даже назваться не тем именем. Вы ведь живете здесь, в городе, как я вижу?
Скорее всего, в записях остался старый адрес.
— Я недавно переехала, — рассеянно ответила я. — Кто из врачей за ним наблюдал? То есть кто обнаружил, что он… умер?
Наверное, это был странный вопрос, потому что его белесые брови поползли вверх.
— Ну, если он находился на обследовании, за ним должен был присматривать ординатор в неврологии. Еще сестры. Только если его состояние ухудшалось стремительно, они могли и не заметить. У нас сейчас большой некомплект персонала. Когда он перестал дышать, они должны были прийти на помощь, но, вероятно, опоздали. Скорее всего, так и было. Мне очень жаль.
— Что ж…
Мой мозг лихорадочно работал. В это время он оставался один и, судя по всему, был практически здоров, а потом что-то произошло. Мог ли кто-то убить его? Но зачем? Я вспомнила о том, что нашла в его кабинете. Шифрованные записи в блокноте. И в голове совершенно мелодраматичным образом всплыло слово — шантаж.
— Доктор Холт… Вам не приходилось слышать… Может, у кого-то из ваших коллег произошли неприятности? Из-за чего-то, что они хотели бы скрыть?
Вот теперь он точно посчитает меня сумасшедшей.
— Господи… Я даже не знаю. У каждого есть секреты, так ведь? — он посмотрел на меня. — Миссис Салливан… есть люди, с которыми вы можете поговорить. Нет ничего странного, что вам трудно, что вы… запутались.
Неужели я запуталась? Или впервые за долгие годы ясно осознавала все происходящее?
— Вы можете остаться здесь, если захотите, — продолжил он. — Отдохнуть.
Я поморщилась:
— Что вы хотите сказать?
Он встал, и его тень упала на меня:
— Только то, что вы, кажется, расстроены. Есть люди, которые помогут. Вам не надо ехать домой одной.
— Я не одна, — солгала я.
Он хотел сказать, что я спятила? Хотел положить меня в больницу? Ни за что! Это будет как с Патриком. И после того пожара в молодости. Меня постоянно пытались убедить, что я съехала с катушек, но я-то теперь знала, что это не так. Скорее, проблема была в том, что я слишком в своем уме. Я встала и взяла куртку и сумочку.
— Спасибо, что уделили мне время.
— Что ж, если вы в этом уверены, миссис Салливан…
— Совершенно уверена.
Он закрыл окошко на экране компьютера, и на секунду я увидела, что у него открыт почтовый ящик, в котором лежит несколько писем от Сюзанны Мэтьюз.
Я пошла к машине. Голова была полна мыслей, словно переполненный стакан. Того и гляди, потекут из ушей от неосторожного движения. Доктор Холт знал Сьюзи — наверное, он и был тем самым врачом, с которым она разговаривала, когда приехала в больницу в поисках Патрика. Но зачем ему переписываться с ней? Жаль, что я не взяла блокнот из стола Патрика. Не хотелось делать этого на глазах у доктора Холта. А вдруг я нашла бы его имя среди прочих? Что, если он замешан в делишках Патрика?
По пути к стоянке я прошла мимо врача в белой куртке. Симпатичный, седеющий. Стоял возле кофейного автомата и разговаривал по телефону игривым, смешливым тоном:
— Хорошо. Но у меня будет всего час. Хорошо?
Договаривается о свидании? С любовницей? На пальце у него поблескивало обручальное кольцо, и я подумала о его жене. Наверное, укладывает детей спать и недоумевает, почему мужа до сих пор нет дома. Наливает себе очередной бокал вина, совершенно лишний. Смотрит какой-нибудь детектив на «Нетфликс», что-нибудь о неверных мужьях, пока ее собственный благоверный крутит шашни за ее спиной. Когда слышишь истории о женщинах, которые были замужем за серийными убийцами, или о тех, чьи мужья умудряются втайне содержать еще четыре семьи, всегда недоумеваешь — как они могли этого не замечать? Не догадываться, не чувствовать? Но теперь я поняла: некоторые люди так хорошо умеют лгать, что ты им не просто веришь — ты изо всех сил поддерживаешь в себе эту веру Ты так сильно хочешь верить, что они всегда говорят тебе правду, что начинаешь лгать за них.