Меняя лица
Шрифт:
Бейли оскалился и посмотрел на Эмброуза безумным взглядом. Но со светло-каштановыми локонами, голубыми глазами и румянцем на щеках злобное лицо получилось у него не очень. Эмброуз фыркнул и, кивнув Бейли, присоединился к остальным борцам, уже разминающимся на матах. Однако он все не мог забыть бронзовое лицо скорбящего Геракла.
— Что ж, уже слишком поздно, чтобы пытаться сделать из помадки львиную шкуру. Думаю, сойдет и так. — Эллиот улыбнулся. — Мне нужно закончить еще один торт, и пойдем. Не хочу, чтобы ты сгорел на работе.
— Это тебе пора домой, — мягко напомнил Эмброуз.
Отец составил свое расписание таким образом, чтобы к вечеру быть дома. Около двух часов ночи он вставал и ехал в пекарню, работая там до утра. В семь утра его сменяла миссис Любке. Обратно в пекарню он возвращался около трех и работал до семи-восьми вечера. Частенько Эмброуз присоединялся к нему после тренировки, и тогда работа шла немного быстрее.
— Да, но мне не нужно хорошо учиться и ходить на борьбу до и после уроков. Тебе не хватает времени даже на твою симпатичную девчонку.
— Ее больше нет, — пробормотал Эмброуз.
— Вот как? — Эллиот Янг вгляделся в лицо сына, ожидая увидеть печаль, но ничего не обнаружил. — Что случилось?
Эмброуз пожал плечами:
— Скажем, она была не той, кем я ее считал.
— Мне жаль, Броузи, — вздохнул Эллиот.
— Красота или ум? — спросил Эмброуз отца после долгой паузы, ни на секунду не отвлекаясь от рулетов.
— Ум, — тут же ответил Эллиот.
— Ну да, конечно. Поэтому ты выбрал маму? «Потому что она была такой страшной…»[10]
Эллиот Янг не ожидал такого поворота, и Эмброуз тут же извинился:
— Прости, пап. Я не имел в виду ничего такого.
Эллиот кивнул и попытался улыбнуться, но Эмброуз понял, что задел его. Да, сегодня он просто в ударе. Сначала Ферн, теперь отец. Если так пойдет, скоро придется искупать грехи, что твой Геракл. Он снова вспомнил о скорбном герое, впервые за несколько лет. Но теперь слова Бейли звучали в его сознании так отчетливо, будто были произнесены вчера: «Наверное, быть героем — это не только веселье».
— Пап?
— Да, Броузи.
— Ты справишься здесь, когда я уеду?
— Ты имеешь в виду на учебу? Да, конечно. Миссис Любке будет помогать мне и мама Пола Кимбэлла, Джейми. Она заходила сегодня заполнить анкету сотрудника на неполный рабочий день. Думаю, я возьму ее. С деньгами всегда напряженно, но с твоей стипендией, чуть затянув пояса, мы справимся.
Эмброуз промолчал. Он не был уверен, что, говоря про отъезд, имел в виду университет. Но твердо знал, что уедет.
5
УКРОТИТЬ ЛЬВА
Плакаты возле мэрии, прямо на пересечении улиц Мейн-стрит и Центральной, гласили: «Вперед, к победе! Возьми штат, Эмброуз!». Не было фраз вроде «Удачи, борцы!» или «Вперед, Лейкерс!». Просто «Возьми штат, Эмброуз!». Джесси увидел в этом плохой знак, хотя остальные ребята в автобусе не придали плакатам значения. Эмброуз был одним из них, капитаном команды. Они знали, что он приведет их к победе на чемпионате штата. И это все, что для них было важно.
Эмброуз встревожился ничуть не меньше, чем Джесси. Он попробовал, как обычно, проигнорировать свое смятение. Они ехали в Херши, штат Пенсильвания, на чемпионат штата, и Эмброуз не мог дождаться его завершения. Может, тогда ему удастся вздохнуть свободно и насладиться покоем. Если бы борьба не выходила за пределы тренировочного зала, он любил бы этот спорт. Ему нравились его история, техника, ощущение, что исход боя только в твоих руках, чувство, охватывающее тебя после честной победы. Нравилась его безыскусность. Но он терпеть не мог кричащих фанатов, их бурный восторг и то, что люди говорят о нем, об Эмброузе Янге, как о какой-то машине для побед.
Эллиот провез его с боями по всей стране. С тех пор как Эмброузу исполнилось восемь, отец вкладывал все деньги в спортивное будущее сына. Не потому что хотел видеть Эмброуза чемпионом, а потому что хотел развить его талант. Эмброузу тоже нравилось так проводить время с отцом, быть борцом, пусть одним из тысячи, и сражаться за медаль. Но в последние годы, когда о нем заговорила вся страна, а жители Ханна-Лейк поняли, что взрастили звезду, он разлюбил спорт. Эмброуз все думал о вербовщике из армии, который приходил к ним в школу в прошлом месяце… Его слова крутились в голове Эмброуза. Как и все в стране, Эмброуз хотел, чтобы террористы заплатили за свои деяния 11 сентября, за смерть трех тысяч человек. Он жаждал правосудия для детей, лишившихся родителей. Он помнил, что пережил сам. Рейс 93 разбился совсем недалеко от Ханна-Лейк, тем самым будто приблизив события того дня к ним.
Штаты вели войну в Афганистане, и поговаривали, что следующей точкой станет Ирак. Кому-то предстояло туда поехать. Кому-то предстояло воевать. Если не Эмброузу, то кому? Вдруг никто не вызовется? Тогда ждать новых терактов? Обычно он старался отгонять от себя эти идеи, но сейчас он был зол и встревожен, в животе урчало, а голова взрывалась от мыслей.
Поесть он мог только после взвешивания. Ему было сложно сбросить вес до 90 килограммов — пришлось сесть на диету. Обычно между сезонами он весил около 96 килограммов, но это давало ему преимущество над соперниками. Даже если к сезону он избавлялся от лишних килограммов, мышцы оставались при нем. Его рост, редкий среди борцов, размах рук и длина ног вынуждали противников надеяться только на свою силу. Вот уже четыре сезона никто не мог его победить.
Мать хотела, чтобы он стал футболистом, как раз из-за рекордных для его возраста параметров. Но футбол отошел для него на второй план с того самого момента, как он впервые посмотрел по телевизору Олимпийские игры в августе 1992-го. Эмброузу тогда было семь лет. Джон Смит[11] завоевал в Барселоне свое второе золото, поборов в финале спортсмена из Ирана. Эллиот Янг танцевал по гостиной, маленький человек, нашедший для себя отдушину именно на мате. Он любил борьбу и привил эту любовь сыну. В тот вечер они как раз решили потренироваться дома. Эллиот показал Эмброузу основные приемы и пообещал, что на следующей неделе запишет его в борцовскую секцию мистера Шина.