Мерседес из Кастилии
Шрифт:
Адмирал и его спутник подошли к берегу; вдруг Колумб заметил, что какой-то человек поджидал их и теперь незаметно старался приблизиться к ним.
— Что тебе нужно от меня, приятель? — спросил Колумб, когда человек этот подошел достаточно близко. — Если не ошибаюсь, тебя зовут Санчо-Мундо?
— Так точно, сеньор адмирал! Это я! Я имею сказать вам несколько слов относительно успеха нашей экспедиции, но так, чтобы нас с вами не могли услышать посторонние.
— Можешь говорить. Этот сеньор — мой секретарь, и пользуется полным моим доверием!
— Ваше превосходительство, конечно, и без меня знает, каков король Португалии и чем все эти последние годы были заняты португальские моряки и мореплаватели: они открывают все новые и новые земли и вместе с тем изо всех сил стараются помешать другим делать то же самое.
— Послушай, Санчо, — прервал его адмирал, — если ты имеешь что-либо сообщить мне, то говори прямо; если сведение твое стоит чего-нибудь, то я заплачу тебе за него, сколько оно заслуживает!
— Вот видите ли, сеньор адмирал, много лет тому назад я ходил в Сицилию на каравелле, принадлежащей семье Пинсон. Хорошая была каравелла, не то, что эти нынешние…
— Не забывай, приятель, что уже стемнело, и что адмирала ждет шлюпка! — сказал дон Луи, выведенный из терпения, видимо, умышленными проволочками матроса.
— Как могу я забыть об этом, сеньор, когда вижу, что солнце заходит передо мной, и сам я принадлежу к экипажу адмиральской шлюпки? Я только для того и ушел с нее, чтобы сообщить его превосходительству то, что ему весьма важно знать!
— Пусть он себе рассказывает, как умеет, сеньор Мунос, — сказал Колумб, — мы не уедем дальше, если станем сбивать его с пути!
— Именно так, сеньор адмирал! Так вот, когда я ходил в Сицилию, то со мной на судне был товарищ, по имени Хозе Гордо, родом португалец, и хотя мы долго плавали вместе, мне так и не удалось узнать, был ли Хозе в душе португальцем или испанцем, потому что плавал он всегда на испанских судах, любил испанские вина лучше португальских и испанских женщин — лучше своих землячек.
— Будем надеяться, что он теперь исправился в этом отношении, — с невозмутимым спокойствием заметил Колумб. — Я предвижу, что то, что ты имеешь мне сообщить, основано на словах этого самого Хозе.
— А ведь вы верно угадали, ваше превосходительство! Так вот, видите ли, этот самый Хозе нынче прибыл сюда на той фелюке, что стоит на якоре подле «Санта-Марии», и, узнав, что я нахожусь на этом судне, явился меня проведать…
— Превосходно, — сказал адмирал, — ну, а теперь, я полагаю, ты, наконец, скажешь, что узнал от него…
— Я узнал от него нечто, касающееся дона Жуана Португальского, дона Фердинанда Арагонского, доньи Изабеллы Кастильской, вашего превосходительства, сеньора адмирала, сеньора де-Муноса и меня, вашего покорного слуги!..
— Странная компания! — не выдержав, воскликнул дон Луи и, сунув в руку матроса дублон [32] , добавил:- Быть-может, это заставит тебя сократить твой рассказ! Скорее к делу!
— Вторая такая монета сразу привела бы дело к развязке, сеньор, — сказал хитрый Санчо. — Дело в том, что Хозе стоит здесь за плетнем, и так как он мне сказал, что его сведение стоит дублона, то был бы весьма огорчен, узнав, что я получил свою долю, а он нет!
— Вот тебе второй дублон, — сказал Колумб, — и зови сюда Хозе, чтобы он помог изложить то, что у тебя так туго идет с языка!
32
Дублон — испанская золотая монета; равна ста реалам. (Прим. ред.)
Санчо свистнул, и Хозе вырос, точно из-под земли. Получив свой дублон, он тотчас же приступил к своему сообщению; сказав все, он замолчал, не прибавив ни одного лишнего слова.
Оказалось, что Хозе только что прибыл с Железного острова, где своими глазами видел три хорошо вооруженных португальских каравеллы, крейсерующих поблизости этих островов, из чего можно было заключить, что они намеревались перехватить кастильскую эскадру. При этом он указал на двух пассажиров, прибывших сюда сегодня на его фелюке, которые могли подтвердить справедливость его слов.
Колумб и дон Луи тотчас же разыскали этих людей и узнали от них, что Хозе сказал правду.
— Это обстоятельство я считаю весьма серьезным, — сказал Колумб своему юному приятелю. — Эти предательские португальцы могут или задержать нас здесь, или последовать за нами и выхватить у нас из-под рук плоды наших трудов или, во всяком случае, станут оспаривать их у нас, а мы не достаточно сильны, чтобы противостоять тем силам, которые они, вероятно, выставят против нас, так как им, без сомнения, известно и число наших судов, и их вооружение и численность экипажа. Сколько времени предлагал я Португалии мои услуги, молил снарядить экспедицию, но они только смеялись над моими планами, а теперь, когда я нашел, наконец, возможность начать осуществлять их, они хотят силою помешать мне в этом!
— Мы не допустим до этого, адмирал! — воскликнул дон Луи.
— Все наше спасение, — сказал Колумб, — в неожиданно быстром уходе отсюда. «Пинта» теперь исправлена, и завтра перед восходом мы должны покинут Гомер. Едва ли они решатся, потеряв нас из виду, пуститься разыскивать нас в безлюдном океане; поэтому для нас особенно важно незамеченными уйти с Канарских островов!
В этот момент они пристали к «Санта-Марии», и вскоре все три судна снялись с якоря и ушли в открытое море. Благодаря попутному ветру час спустя они казались уже едва заметной точкой среди волн океана.
Глава XVI
Ветер был попутный, но слабый, и надо было дорожить каждой минутой. Незадолго до полудня вблизи эскадры прошла каравелла, которую Колумб не преминул окликнуть. Она шла с Железного острова, лежащего далее всех других островов этой группы, к юго-западу, и, следовательно, шла как раз тем путем, каким намеревался следовать Колумб, только в обратном направлении.
— Есть там на острове что-нибудь интересное? — осведомился Колумб.
— Если меня спрашивает дон Христофор Колумб, облеченный всеми полномочиями королевы Кастильской, то я отвечу на его вопрос с особой охотой! — отвечил кормчий встреченного судна.