"Мерседес" на тротуаре
Шрифт:
— Спортивная синяя куртка и с ним вечно пара качков сопровождения?
— Именно. — Как не обрадоваться понятливости брата?
— Приятель Волобуева. Один из поставщиков. В основном б/ушные запчасти. По документам проходит как ИЧП «Рыжков». Но, чаще всего его поставки проводят «по-черному», без документов.
— А к «крыше» он какое-нибудь отношение имеет? — Пытаюсь увязать разваливающуюся конструкцию.
— По-моему нет. Слишком мелкая фигура. Вообще, как мне кажется, «крыша» у «ТетраТеха» — один из учредителей. Уж больно быстро раскрутился господин Волобуев. Откуда такие деньги у недавнего продавца пива.
— Пива? —
— Ну, да. Говорят он еще два года назад на Кропоткина в ларьке бодяжил пивко.
— Головокружительная карьера! Живут же люди!
— Андрей, у тебя голова не открутится? — Я сначала не понимаю, чем вызван вопрос, но потом до меня доходит: действительно я постоянно оглядываюсь на вход в палату. Оглядываюсь с надеждой. Подсознательно я жду, что двери откроются, и на пороге появится Екатерина Владимировна. Лешка понимающе хмыкает и сообщает:
— Пожалей шею. Она сегодня не дежурит. — Вот язва!
— Кто она? — Разыгрываю невинность.
— Кто надо. Не важно. Кстати, еще один нюанс: пацаны, которые от «крыши» за деньгами приезжают, несколько раз привозили товар от учредителей фирмы «Старкус» и увозили документы. Это еще одно из обстоятельств, заставивших меня отказать в помощи господину Волобуеву. Как говориться устои и принципы — хорошо, но и страх неплохое средство поддержания принципиальности.
Я чувствую, что я слишком много знаю и меня пора убивать. Хотя можно и пожалеть. Потому, что я все равно никогда не разберусь в этой мешанине фактов и событий. Пора двигаться домой, иначе от перегрева мозги отключатся навсегда.
В дверях палаты Лешка меня останавливает:
— Совсем забыл: в следующий раз без колбасы не приходи. Без колбасы, я тебе помогать не стану.
Подлый шантажист. К вопросу о колбасе: я еще сегодня не обедал. А уже пора готовить ужин. Непорядок.
Брыська встречает меня в прихожей. Устроился на зеркале, уронил вежливое: «Мяу» и заглядывает мне за спину. Кого он там потерял? Кот явно разочарован моим одиноким возвращением. Как я его понимаю…
Иду на кухню готовить ужин. Мне двух мужиков кормить надо. Себя и кота. Впрочем, Брыська не проявляет признаков звериного голода. Сидит пеньком в прихожей и изучает рисунок на фанере дверей. Обгрызанные морозом уши настороженно вслушиваются в шумы на лестничной клетке. У бедняги сдвиг по фазе. Он, наверное забыл, что два дня осталось до Рождества, а не до Восьмого марта. Неизученное явление в физиологии животных: декабрьский кот.
Телефонный звонок заставляет сердце выдать чечетку. Вдруг Екатерина Владимировна решила узнать, как у меня дела. Нашла же вчера время зайти, почему бы сегодня не позвонить. Кстати, какой же я олух! Нужно было попросить номер ее телефона. Для врачебных консультаций в случаях острой необходимости.
Снимаю трубку.
— Привет, маленький беглец. — Лидочка говорит бодро. У нее прекрасное настроение. Кажется, инцидент с залитым журналом забыт. Жаль, что ее хорошее настроение не вирус гриппа, на расстоянии не передается. У меня на душе скорее уныние, чем карнавал. Лидочка — хорошо, а Катюша — лучше. Я бы к Катюше пошел…
— Привет. — Отвечаю вяло.
— Кио — твой папа или сын. Как ты так ловко испарился? Я хотела тебя с мировым парнем познакомить. Уж он то тебе о машинах мог рассказать абсолютно
— Не сомневаюсь. — Действительно, если человек специализируется на поставках запчастей, в технике он должен разбираться виртуозно. — Я просто подумал, что могу поставить тебя в неудобное положение. Знаешь все эти анекдоты о муже, командировке и любовнике под кроватью. — Говорю, а сам соображаю: не очень похоже, что бы Лидочка была в курсе охоты, организованной ее «мировым парнем» на меня. Не плохо бы узнать, что их связывает и каким боком она привязана к мафиозному джипу.
— Ты, глупенький жаренный цыпленок, решил, что Валера мой муж? — Это предположение приводит Лиду в восторг.
— Что-то в этом роде. Ты же о своем семейном положении не особенно распространяешься.
— Какое семейное положение? У меня есть мужчины. Одним я оказываю некоторые услуги, другие услуги оказывают мне. Вот и все. Добавь к этому немного секса и получишь мою, как ты выражаешься, семейную жизнь. — Уж насчет «немного секса» Лида явно поскромничала. В ее случае скоре стоит говорить: «Добавь к сексу немного услуг». Вот тогда и выйдет ее семейная жизнь — Какие же услуги тебе оказывает Валера? — Пытаюсь изобразить ревность. Должен признаться: Качалова из меня не выйдет.
— Валере услуги оказываю я. Он арендует мой гараж под склад и мастерскую.
— И что же вы там мастерите? — Продолжаю «ревновать» со все большим энтузиазмом.
— Я — ничего. Валера со своими пацанами переправляет покоцанные машины из Владика. Чтобы не тратить деньги на растаможку, разбирает «японцев» на запчасти. Потом продают. Часть через магазины, часть на барахолке. А ты что, всерьез ревнуешь? Утром завелся и сейчас нервничаешь. Сознайся: ревнуешь?
— Ничего я не ревную. — Наконец-то я вышел на нужную интонацию. Для академической сцены моего таланта маловато, но на приличный любительский уровень я уже тяну. Нужно будет на досуге по репетировать. Получится — заброшу все свои мало литературные извращения над принтерами, компьютерами, копирами и сотовой связью. Пойду в ТЮЗ играть Карлсона. Даже вентилятор для моторчика готов за свой счет приобрести. Искусство, как известно, требует жертв.
— Ревнуешь, ревнуешь. Это я тебе как психолог говорю.
— Какая разница: ревную, не ревную. — Пора делать следующий ход. — Ты лучше скажи: когда меня на Мерседесе покатаешь? — Напряженно жду реакции. Лидочка с прежней беззаботной веселостью отвечает:
— Ты же в курсе: у меня пока только подфарник, а на нем не поездишь. Но как только куплю, так сразу и покатаю. Поедешь с красоткой кататься? — Поет она неплохо. Посмотрим, не сфальшивит ли сейчас.
— Да хоть сей момент. Тем более, что по моим сведениям у тебя Мерседес уже имеется. — По возникшей паузе понимаю: попал.
— Каким это сведениям? — Вся игривость из голоса испарилась, как лужа в июльский полдень. Я молчу. Лида говорит еще жестче:
— Какие у тебя сведения и откуда?
— Да, так. Случайно документы видел. — Навожу тень на плетень, но понимаю, что влип в такую трясину, из которой можно и не выбраться.
— Начал — договаривай. Не скажешь — приеду и вытрясу из тебя все дерьмо. — Никогда не знал ее с этой стороны. Наверное, в прошлой жизни она была палачом на службе святой инквизиции. Интересно, что меня ждет: дыба, испанский сапог или рутинное сожжение на костре?