Мерси, камарад!
Шрифт:
И вдруг патрон заклинило.
— Черт возьми! — выругался Баумерт и подумал: «Где же Поль? Почему он не подошел?» Вольф видел, как Дернберг рванул на себя дверцу машины, вскочил в нее и, заслонившись шофером, как щитом, дал газ.
Баумерт побежал через площадь обратно к дому, перед которым уже собралась толпа.
— Это оберштурмбанфюрер Вестендорф! У него на совести сотни замученных французов! — кричал его преследователь — француз. — Может, он вот этим «вальтером» их и расстреливал!
Француз полез в карман эсэсовца и, вытащив из него пачку денег, помахал ими в воздухе.
— Я
— Другим расскажешь! — крикнул один из стоявших в толпе.
— Меня заставляли! Мне приказывали!
Кто-то бросил в эсэсовца камнем и попал ему под левый глаз. Вестендорф закрыл голову руками, но его руки оторвали от головы и влепили несколько пощечин. Очки Вестендорфа упали на землю, их тут же раздавили каблуком. На эсэсовца посыпался град ударов.
Оберштурмбанфюрер упал на колени и закричал:
— Смилуйтесь! Не бейте меня, я дам вам миллион франков!
Кто-то пнул его ногой прямо в лицо.
— Люди, опомнитесь! Его нужно допросить! — закричал Ледук. — Я буду стрелять в каждого, кто до него дотронется!
— Он прав! — поддержал Поля тот, кто преследовал эсэсовца.
— Он же убивал французов…
— Зуб за зуб…
— Никакой ему пощады!
— Вперед, сыны отчизны! День славы настает…
Крики Вестендорфа потонули в возмущенном рокоте толпы.
И вдруг в небе послышался рев моторов. Все бросились врассыпную. Штурмовики летели на запад, откуда каждый час, каждую минуту можно было ждать чего угодно. На эсэсовца уже никто не обращал никакого внимания. Через минуту площадь опустела.
Лицо Вестендорфа превратилось в сплошное кровавое месиво.
— Мне было приказано во что бы то ни стало доставить его живым, — сказал Полю француз, преследовавший эсэсовцев, и, сокрушенно покачав головой и шаркая ногами, пошел прочь.
«Нам приказано взорвать опорный пункт немцев, — подумал Баумерт, — к которому мы и направляемся. Немцев, а следовало бы говорить нацистов, ведь я тоже немец. Но немец немцу рознь. Вот я только что застрелил гестаповца Штернхальтера. Выло бы жаль, если бы я промахнулся. Помню, как Дернберг вместе со Штернхальтером везли меня в часть по дороге из Кана в Уистреам. Но тогда я еще не видел Дениз. Дениз… Нужно будет теперь выручать Тиля. Нужно достать хорошие документы бывшему лейтенанту, которого упрятали в американский лагерь. И помочь ему должен я… Но какая досада, что Дернбергу удалось улизнуть!»
В этот момент через площадь проехали три пожарные машины. На каждой было установлено по два станковых пулемета. На рукавах сидевших в машинах людей были повязаны трехцветные национальные повязки. Где-то на западе приглушенно ухали пушки.
— Поль, до площади Согласия осталось немного…
— Да, пожалуй, не более двух километров. Нужно спешить, чтобы вовремя выполнить задание.
Вдруг Ледук остановился, прислушался.
— Восточнее нас слышится пулеметный огонь. — Поль повернулся лицом к северу и добавил: — А со стороны площади Звезды тоже доносится шум боя. И Неизвестный солдат, павший еще в годы первой мировой войны, сейчас тоже борется за наше освобождение. Я чувствую, что оккупантам вот-вот придет конец!
Проговорив это, Поль схватил своего немецкого друга за плечи и начал отплясывать какой-то непонятный танец. На площади, кроме них, не было ни души, и никто не видел их почти по-детски беззаботного веселья. Неожиданно Ледук вытянулся по стойке «смирно» и прочел кусок из «Интернационала». Затем сказал:
— Наконец-то мы свободны! Свободен Париж! И южные и западные районы Франции! Часть Лотарингии и районы, прилегающие к швейцарской границе, будут освобождены в самые ближайшие дни. — Глаза его радостно блестели.
Баумерт опустил голову, подумав, что у них на родине все еще господствует гитлеровский режим. Подумал о том, сколько сил еще потребуется для того, чтобы освободить от нацизма самих немцев.
— Да, вы вот-вот будете свободны, — задумчиво произнес он. — Свободны от фашистской оккупации. В нас, немцах, фашистские идеи сидят глубже; в первую очередь необходимо освободить от коричневой чумы сердца и умы людей.
Ледук положил руку на плечо Баумерта.
— Полная свобода будет только тогда, когда народ возьмет власть в свои руки. Вольф, ты немец, но мы с тобой воевали плечом к плечу, а это значит, что теперь мы всегда будем вместе.
Большая часть парижских районов оказалась захваченной восставшими патриотами.
Танки генерала Леклерка долгое время не могли взломать оборону гитлеровцев на отсечном рубеже Орлеан, Париж. Южнее Мелюна американским частям удалось форсировать Сену и продвинуться в восточном направлении, не встречая сопротивления противника. Для того чтобы остановить американцев, 26-я и 27-я танковые дивизии СС были переброшены от Парижа навстречу противнику.
Вечером 24 августа первые танки 2-й французской танковой дивизии вышли на окраины Парижа и остановились под кронами каштанов, не решаясь двигаться к центру.
Даже в ночь на 25 августа вся тяжесть уличных боев лежала на парижских рабочих. Настало солнечное утро нового дня. Парижане с нетерпением ждали полного освобождения своей столицы.
Почти все гитлеровские опорные пункты были блокированы частями ФФИ. В саду Тюильри под окнами отеля «Мерис» окопались гитлеровские штурмовые отряды с «тиграми» и «пантерами», та же самая картина наблюдалась и вокруг Люксембургского дворца, здания военной академии, министерства внутренних дел, Бурбонского дворца, казарм принца Евгения и на площади Республики. Для того чтобы выкурить гитлеровцев отсюда, нужны были танки и противотанковая артиллерия.
25 августа 1944 года американская пехота вышла к собору Нотр-Дам, а французские танки в это время шли по Елисейским полям. Американцы вошли в Париж с юга, французы — с запада. Ровно в полдень на шпиле Эйфелевой башни был водружен французский национальный флаг.
В здании полицейской префектуры генерал Леклерк и полковник Роль-Танги встретились с генералом фон Кольтицем. Все трое подписали акт о безоговорочной капитуляции, который начинался словами «Именем временного правительства Французской республики», а отнюдь не «Именем союзнического командования».