Мерси, камарад!
Шрифт:
— В последний раз Генгенбах и Тиль встречались в Курсане или в замке Ля Вистул. Следовательно, они могли познакомиться с фрейлейн Дениз раньше.
— Возможно. Но тогда как вы объясните тот факт, что эта француженка беспрепятственно проделала более чем тысячачетырехсоткилометровый путь и оказалась в районе боевых действий наших войск?..
— Установление этого больше относится к сфере вашей деятельности… Господин Альтдерфер, а скажите, почему вы не доложили свои соображения на этот счет командиру полка?
— Я уверен, что вы с этим делом справитесь нисколько не хуже.
Оба переглянулись, смерив друг друга взглядом, полным ненависти.
Когда Грапентин прощался, Альтдерфер подчеркнуто небрежно ответил на его приветствие, даже не потрудившись вытащить при этом руку из кармана.
Начальник штаба полка отплатил ему тем, что, отдавая честь, лишь прикоснулся к козырьку фуражки двумя пальцами.
«Интересно, почему он мне рассказал эту историю?» — думал Грапентин, дожидаясь, пока шофер выведет из укрытия его машину. Этот вопрос беспокоил его гораздо больше, чем тот факт, что в районе боевых действий немецких войск, видимо, действует подпольная организация сторонников движения Сопротивления и неожиданно появляется подозрительная Дениз Дарнан.
Спустя несколько дней Грапентин ночью с КП полка позвонил по телефону Дернбергу и сообщил ему обо всем, что рассказал Альтдерфер.
Дернберг проявил живой интерес к этому сообщению, похвалил Грапентина за дальновидность и пообещал во всем разобраться.
Руководитель подпольной группы Поль Ледук включил радиопередатчик и передал в соответствующее место сведения о прибытии в район южнее Кана новых частей вермахта и СС. Далее он сообщил о вооружении частей, назвал калибры орудий, количество машин и тягачей, упомянул некоторые фамилии. Потом перешел на прием. Ему передали: «Особых заданий нет. Спасибо. Всего хорошего».
Вольф Баумерт с радостью заметил для себя, что теперь Поль уже не боится выходить при нем в эфир.
Прошло уже несколько дней с тех пор, когда перед повозкой, на которой под различной домашней рухлядью лежал радиопередатчик, появился вдруг лейтенант вермахта. Вольф засунул правую руку в карман; там у него лежал пистолет, который словно жег ему ладонь. После того как машина с капитаном уехала, на шоссе остался один этот немецкий лейтенант, который вдруг назвал Дениз по имени.
С того дня все пошло по-другому.
Баумерт вышел, чтобы спрятать радиопередатчик. Научиться работать на английском передатчике было нетрудно. Вольф передавал французский текст так же быстро, как и сам Ледук.
Они расположились в небольшом домике, который принадлежал товарищу по борьбе. В саду между клумбами сидела Дениз, погруженная в свои думы. Мысленно она видела перед собой родного человека в шинели с поднятым воротником. Слышала его голос. А через миг видение это исчезло. Ни лица, ни силуэта, ничего… Пятнадцать шагов… тридцать… сорок… «Потом я оглянулась и снова увидела его! Вот и сейчас я вижу его лицо. Изменилась я вся как-то, стала молчаливой, замкнулась в себе. Быть может, даже товарищи стали на меня смотреть с некоторым недоверием».
Слезы потекли у нее из глаз. Поль подошел к ней и долго смотрел. Наконец он сказал:
— До сих пор мы с тобой не касались этой темы. Ни Жозефин, ни ты сама, ни я. Возможно, каждый ждал, что этот разговор начнет другой.
Дениз молчала.
— Все-таки он офицер, оккупант. Некоторых из них ты знала и нам помогла узнать. Но в данном случае… — И он замолчал на полуслове.
К ним подошла Жозефин, взяла Дениз за руку и сказала:
— Дениз, никто тебя не принуждает. Возможно, личное не всегда будет разлучать нас с делом, которому мы поклялись служить. Ты его хорошо знаешь? Не заблуждаешься? — В голосе женщины сквозили доброта и понимание.
Дениз кивнула, стараясь справиться со слезами и взять себя в руки.
— Его знает кто-нибудь из наших товарищей? — спросил ее Поль.
Дениз покачала головой.
«И почему все так тяжело? — думала она. — Я столько раз прощалась с ним, и каждый раз с болью. Я люблю его».
— Он тебя, конечно, сразу же узнал, однако вел себя очень сдержанно. Чем ты это объяснишь?
Дениз молчала. В ее серых печальных глазах ни искорки жизни. Казалось, перед ними был совершенно чужой человек, с которым их ничто не связывало.
— Ты сама потом так оглядывалась на него, что это было трудно не заметить. Почему? — спросил ее Ледук.
Она молчала.
— Если до этого еще можно было сомневаться в нем, то теперь все ясно, — продолжал Поль. — Так, как поступил лейтенант, мог сделать только человек, который знает, что он должен принести жертву. Ему сейчас легко взять нас под контроль, проследить за нами.
В глазах Дениз отразился ужас.
— Круг замкнулся. Твое поведение поставило нас всех в опасное положение.
Дениз закрыла лицо руками. Каждое слово Ледука больно кололо ее. «И почему я не решаюсь сказать им о том, что люблю этого немецкого офицера, — думала она, — и в то же время остаюсь верна своему долгу? Но ведь они могут думать обо мне и по-другому: «Какая-то танцовщица из Парижа. Легкомысленная девчонка, которая сегодня ложится в постель с одним, завтра — с другим, в том числе и с немецким офицером. Там она привыкла так жить. И здесь, за то короткое время, пока она живет с нами, она тоже не переставала интересоваться мужчинами, вот хотя бы этим немцем». Быть может, они мне уже не доверяют? Кто поверит, что вот так на дороге можно случайно встретиться с другом? Жозефин не поверит, не поверит и Поль. А Вольф Баумерт? Бедный влюбленный юноша! Как мне жаль его, жаль, что пришлось сказать ему правду о том, что я его не люблю».
Дениз чувствовала двойственность своего положения, но все же молчала. Молчала не потому, что не могла довериться этим людям, а потому, что видела безвыходность своего положения. И потому, что ей хотелось когда-нибудь снова увидеть Хинриха Тиля…
«Что мне теперь с ней делать? — спрашивал себя Ледук. — Моя небольшая группа работала хорошо, без каких бы то ни было провалов. Этого требовало руководство и вся партия. Когда-нибудь настанет момент, когда союзники русских со своих плацдармов на побережье начнут наступление в глубь страны, чтобы освободить всю Францию. Вот этому мы, патриоты, и должны помочь. Если Дениз попытается все объяснить, я пойму ее. Уверен: она не способна на предательство. Однако сейчас доверие к ней несколько пошатнулось. Нужно будет дать ей немного времени подумать, но, если она и дальше будет молчать, придется с ней расстаться».