Мерси, камарад!
Шрифт:
И сразу же вслед за этим в воздух взлетели пробки от шампанского, раздался звон бокалов, зазвучали многочисленные тосты за обновление Германии.
А в 9 часов утра раздался телефонный звонок: Штюльпнагеля срочно отзывали в Берлин. Неподалеку от Вердена на него было совершено покушение, но неудачно. Штюльпнагель был арестован и посажен в тюрьму. А несколько позднее в Берлин был отозван и Клюге. По дороге в столицу, недалеко от Меца, он принял яд.
Еще до обеда генерал Круземарк позвонил в Растенбург в ставку Гитлера, чтобы засвидетельствовать свою преданность фюреру в борьбе против англо-американских плутократов. Генерал заявил, что всегда будет там, куда его пошлет фюрер, и с еще большим
С тайным удовлетворением Круземарк вспомнил, что свои «демократические» взгляды он высказывал всего один раз, да и то Альтдерферу, кроме которого никто ничего подобного от Круземарка не слышал и потому не может прибрать его к рукам. Начиная с этого дня генерал очень редко вставлял в глаз монокль, чтобы его, чего доброго, по ошибке не приняли за представителя «заговорщического фронта», членами которого были в основном потомственные дворяне.
Вскоре Гитлер выступил по радио с речью:
«…Я глубоко убежден, что ликвидация этой малочисленной клики предателей и заговорщиков будет способствовать созданию в тылу фатерланда атмосферы, в которой так нуждаются наши солдаты, сражающиеся на фронтах… — И заверил радиослушателей: — На этот раз мы с ними рассчитаемся так, как у нас принято…»
Гестапо обнаружило списки с фамилиями тех, кто должен был войти в состав руководителей германского рейха после сформирования нового правительства. В замке, где должна была происходить казнь заговорщиков, в потолок ввинтили крючья, какими обычно пользуются на бойнях: палач сразу же понял указание фюрера о том, что мятежники должны умереть, как скот…
Штурмбанфюрер Дернберг тоже намеревался посчитаться кое с кем за неудавшееся приближение к новым властителям, за страх, который он пережил, сидя во французской тюрьме, за личное оскорбление, нанесенное ему…
Чем больше он думал, тем яснее понимал, что в связи с покушением на фюрера должен вытащить на свет божий нечто сенсационное, до сих пор еще не известное образованному в Берлине так называемому «Спецштабу по делу о 20 июля», что пришлось бы ему по вкусу и из чего можно было бы извлечь для себя кое-какие выгоды. На твердый успех в этом Дернберг мог надеяться, только заручившись поддержкой Грапентина, который хорошо знает людей, стоящих значительно дороже, чем Мойзель, Круземарк или им подобные.
Обрадовавшись тому, что находится перед значительными событиями, Дернберг, однако, не забыл послать своему покровителю из Гамбурга очередную месячную «норму» хорошего французского вина. Вскоре Дернбергу стало известно, что события 20 июля довольно-таки запутали командующего Гамбургским военным округом.
В числе первых он получил указание, подписанное генерал-полковником Фроммом, арестовать местных руководителей СС, нацистской партии и полиции. Выполняя это указание, он обзвонил по телефону этих господ и попросил их прибыть к нему на «совещание» к 19 часам. Но за это время по радио передали выступление Геббельса, который заявил, что фюрер нисколько не пострадал при покушении. Командующий округом оказался в глупом положении. И тут он получил телеграмму из Берлина с Бендлерштрассе совершенно иного содержания:
«Все заверения о том, что фюрер жив, ложны. Необходимо немедленно выполнить все отданные ранее приказы. Фон Штауфенберг».
Однако приказы эти, исполнить которые предписывалось незамедлительно по получении закодированного сигнала «Валькирия», были довольно неприятными. Указания оперативного характера на случай чрезвычайного положения, например высадки на побережье десанта противника, до сих пор хранились в несгораемом сейфе, а сейчас он носил их в кармане френча. Он перечитал все эти указания. По получении пароля «Валькирия» генерал, как командующий округом, был обязан немедленно дать приказ войскам занять наиболее важные города, радиостанции, телефонные станции, электростанции. Затем он должен был ждать последующих приказов из Берлина. Но получить приказ об аресте гауляйтера и других высокопоставленных нацистских функционеров? Высокопоставленных офицеров СС и шефа полиции? А если это привлечет слишком большое внимание?
Новая телеграмма, на этот раз из штаб-квартиры фюрера, ориентировала его в прямо противоположном направлении:
«Фюрер жив и невредим. Все приказы с Бендлерштрассе не выполнять. Генерал Бургдорф».
Командующий военным округом снова любезно разговаривал с коллегами из СС, местного руководства партии и полиции, а спустя несколько минут они были распущены по домам.
В то время как на побережье канала между Гавром и Антверпеном по-прежнему находились восемнадцать дивизий в ожидании основной высадки вражеского десанта именно на этом участке, в то время как обе германские армии, находившиеся в Нормандии, только за период с 6 по 23 июля потеряли 116 863 человека убитыми, ранеными и пропавшими без вести, Дернберг раздумывал над тем, есть ли ему смысл немедленно ехать к Грапентину.
Он внимательно изучил положение на фронте и понял, что американские войска уже действуют в западной части полуострова Котантен, развивая наступление в южном направлении, в то время как войска Монтгомери на восточном фланге, по сути дела, топчутся на месте. Следовательно, поездка на передовую, в район юго-западнее Кана, в настоящий момент, по его мнению, не была связана с чрезмерным риском, зато обещала признание начальства в Париже и одновременно возможность извлечения определенных выгод, особенно если он вернется с ценным материалом, в котором в данное время столь большая нужда.
В ту же ночь Дернберг выехал из Парижа, приказав Штернхальтеру гнать машину как можно быстрее. Когда они достигли прифронтового района, он предложил водителю ехать поосторожнее.
А дождь все лил как из ведра вот уже четвертые сутки подряд.
Генерал Круземарк, желая избежать возможных неприятностей, еще в июне известил полковника Шнайдевинда из главного управления кадров о том, что у него стало побаливать сердце, да и давление далеко не в норме и что он, следовательно, в интересах здоровья не прочь получить должность где-нибудь в более спокойном месте, где расквартированы войска вермахта и где он сможет дольше служить фюреру. Его телефонный разговор 21 июля с заверением верности верховному главнокомандующему нашел отражение в личном деле генерала, которое вели в отделе у Шнайдевинда. Гестапо не было известно что-либо предосудительное в политических взглядах генерала, вот почему Шнайдевинд по телефону лично сообщил Круземарку, что в такой прекрасной стране, как Дания, имеется очень приятное местечко, заняв которое, генерал сможет подлечить свое пошатнувшееся здоровье.
Круземарк нашел это предложение превосходным и сразу же стал собираться к новому месту службы, объезжая части, с которыми решил попрощаться. Последним он посетил свой родной, как он все еще выражался, артиллерийский полк.
Во время приезда генерала в полк Мойзель находился на позициях передовых артиллерийских наблюдателей на высотках, чтобы подготовить данные для создания новых участков НЗО. Генерала встретил Грапентин, и ему, как заместителю командира полка, Круземарк официально сообщил, что получил из ставки строжайший приказ о перемещении и только привычка к железной дисциплине не позволяет ему, к сожалению, и дальше выполнять свои обязанности здесь, особенно сейчас, после того как кучка честолюбивых узурпаторов покушалась на жизнь и здоровье фюрера. Далее генерал попросил Грапентина передать господину подполковнику свои наилучшие пожелания и тому подобное.