Мертвая голова
Шрифт:
— Разумеется, они не встретят вас хлебом-солью, — сказал полковник Задека. — Местные органы правопорядка не очень доброжелательны к гостям из столицы, в особенности — к гостям из нашего ведомства. Агентам Деревянко и Подручному даже пришлось преодолевать некоторое, не слишком серьезное впрочем, противодействие со стороны отдельных, так сказать, представителей местной власти. Но я нажал здесь, в столице, на кое-какие кнопки. — В голосе полковника Задеки послышалась самодовольная усмешка. — Вам будет оказано содействие. К тому же они там напуганы загадочным происшествием
— Землю рыть, — ляпнул Иванов, не подумав.
— В Северной Венеции, к вашему сведению, земля находится на глубине десяти метров под водой, — сообщил полковник Задека. — Не думаю, что местная милиция будет настолько старательна.
Иванов смутился.
— Это я так, — пролепетал он, — фигурально выражаясь…
— Вам, лейтенант, следует быть более внимательным в выборе слов, — сказал полковник Задека. Он поворочался в кресле, издавая шумные вздохи и скрипы. — Хочу вас также предупредить, что не вы одни будете вести поиски головы Копфлоса. Примите это во внимание.
— Кто еще занимается этим? — спросил Сергеев. — Кроме милиции, я имею в виду.
— Многие, — вздохнул полковник Задека. — Начиная с водяных и заканчивая спецслужбами.
— Какими спецслужбами? Нашими?
— Нет, к сожалению не только нашими. Немцы очень заинтересовались этим делом. И евреи тоже. Да, еще и картель Гулямова ведет свою игру.
«Хорошая заварилась каша, — подумал Иванов. — Дался им этот Копфлос. Чего такого особенного в его голове?»
— Что вы можете сообщить нам о самом Копфлосе? — спросил Сергеев.
Полковник Задека снова вздохнул.
— Как это ни странно прозвучит — ничего. У нас нет никакой достоверной информации на Копфлоса.
— А недостоверная информация есть? — поинтересовался дотошный Сергеев.
Полковник Задека ответил не сразу. Он подержал ладони над хрустальной сферой, словно хотел согреть руки ее призрачным светом. Молчал он долго, и Иванов с Сергеевым терпеливо ожидали его слов. Наконец полковник Задека заговорил — медленно, словно тщательно обдумывал каждое слово:
— Зачем вам недостоверная информация? Вы можете изобрести любую версию и подтвердить ее фактами — или опровергнуть, чтобы затем изобрести другую версию. Поможет ли вам это, не знаю. Копфлос был чрезвычайно таинственным человеком — только это я могу сказать определенно. Поэтому вы можете использовать любые методы ведения расследования. Традиционные, нетрадиционные — любые, какие сочтете нужными. Мне нужен от вас единственный результат: принесите мне голову Копфлоса.
«Черт возьми! — подумал Иванов. — Полковник только что дал нам карт-бланш!» Он повернулся к Сергееву, подмигнул, хотя не был уверен, что тот разглядит его гримасы.
— Разрешите выполнять? — спросил более уравновешенный Сергеев.
— Выполняйте, — сказал полковник Задека.
Иванов и Сергеев встали и направились к дверям.
— Э-э… лейтенант Иванов, — остановил полковник Задека.
Иванов притормозил, обернулся.
— Вы все еще пишете стихи?
— Время от времени, — осторожно ответил Иванов.
— Пишите, лейтенант, пишите, — поощрительно сказал полковник Задека. — Это вам обязательно зачтется.
Пребывая в сильном недоумении по поводу полученного задания и, в особенности, по поводу последнего напутствия полковника Задеки, Иванов вслед за Сергеевым покинул мрачный кабинет. Но только в коридоре и только вполголоса Иванов осмелился проворчать вполголоса:
— Маразм крепчал…
— Нет, — покачал головой более опытный Сергеев, — это нечто иное. А впрочем, неважно. Мы люди подневольные, делаем, что прикажут. Помнится, вы очень хотели увидеть море, лейтенант Иванов? Ну так будет вам море. Курс — северо-запад!
ПРИБЫТИЕ
Вечер в Северной Венеции был свеж, воздух пах морем. Иванов, выйдя из «Спутника» на пристань, зябко поежился и посмотрел на небо. Небо заволакивали тяжелые тучи, темнело прямо на глазах. «Дождь будет, — подумал Иванов. — Надо бы успеть в гостиницу до дождя».
— Сюда. — Сергеев уже раздобыл свободную гондолу и призывно махал рукой.
Иванов подхватил свой нетяжелый багаж и запрыгнул в лодку, покачивающуюся на мелкой волне.
— Гостиница «Балтика», — сказал Сергеев гондольеру и сел на скамейку рядом с Ивановым.
Гондольер кивнул, пошевелил веслом, приводя гондолу в движение, и вдруг протяжно заголосил:
— Эй, моряк, ты слишком долго плавал,
Я тебя успела позабыть,
Мне теперь морской по нраву дьявол,
Его хочу любить.
Иванов вздрогнул от неожиданности и, покосившись на гондольера, пробормотал себе под нос:
— Этот стон у них песней зовется.
— Что? — спросил Сергеев. — Я тебя не расслышал.
— Да так, — сказал Иванов. — Ничего.
Он отключился от завываний лодочника и стал смотреть по сторонам — на поднимающиеся из воды темные громады зданий с редкими проблесками освещенных окон на самых верхних этажах. Сергеев же, наоборот, слушал баркаролу с большим вниманием; кроме того, он чрезвычайно пристально, насколько это позволял скупой свет сумерек, рассматривал самого гондольера. Сергеев всегда отличался большой любовью к деталям, иногда это помогало делу, иногда — вредило: порой он за деревьями не видел леса…
Ветер усиливался. Он метался среди домов и гнал по улицам растущие волны; гондолу раскачивало все сильнее. Иванов покрепче вцепился обеими руками в скамью, на которой сидел, и заодно стиснул зубы; ему казалось, что гондола вот-вот перевернется. Сергеев тоже держался изо всех сил.
В темном небе разветвилась ослепительная молния, и сразу вслед за вспышкой ветер принес трескучий раскат грома.
— Доннерветтер! — взвопил гондольер, активнее задвигал веслом и затянул другую песню — широко известную в народе блатную «Мурку». Иванов отметил про себя, что гондольер, должно быть от волнения, перепутал мотив.