Мёртвая столица
Шрифт:
Вышел проводник тем же путём, через запасной выход — незачем каждой собаке в Эрконе знать, что к владельцу турагентства зачем-то наведываются в гости его подчинённые. В голове крутился ворох мыслей и планов, но все они разом заглохли, едва проводник шагнул за выбитую дверь.
Замер, как вкопанный.
Медленно отвёл назад ногу, которой чуть не раздавил лежащий на земле предмет.
Нагнулся, подобрал, выпрямился.
Никуда не торопясь и ни о чём не беспокоясь, меж пальцев лениво извивалась упитанная пиявка.
***
— Мы
Меж цепких пальцев Арамео лениво извивалась длинная пиявка.
— На эту мерзость? Шутишь, что ли? — брезгливо поморщился Линсон. В отличие от друга, говорившего с хрипотцой, его голос был таким, каким и должен быть у десятилетнего мальчишки — звонким и высоким.
— Присмотрись получше. — Арамео повертел червяка в руке. — И подумай, ты ведь это умеешь. Вот чем она занимается по жизни?
— Сосёт кровь, чем же ещё?
— Как и мы, Линсон! Ищем, к чьему бы карману присосаться, вытягиваем золото, сколько можем, и уносим ноги. Сегодня, завтра, до конца своих дней! Пока кто-нибудь не поймает нас и не раздавит, оставив мокрое пятнышко.
Словно в подтверждение своих слов, Арамео сжал пальцы, чуть сдавив пиявку, но, поймав обеспокоенный взгляд друга, улыбнулся и бросил её в пруд.
— Её день настанет не сегодня. Как и наш.
Воришка выпрямился и отряхнул руки.
— А что, если и нам так назваться? — хрипловатый голос Арамео светился воодушевлением.
— Кому — нам? — Линсон тоже поднялся. Он привык повторять всё за другом.
— Да банде нашей! Я, ты, Перри, Торес, Вил. Остальные только и делают, что в шайки объединяются. «Кабаны», «скорпионы», «шакалы». Даже неудачник Пилт себе банду сколотил, ну а мы чем хуже? Будем зваться «пиявками»! Как тебе, а?
— Торес тебе за такое по башке настучит…
— Да от его ручищи даже стена увернётся, — засмеялся Арамео. — Значит, решено. Таков будет наш девиз. Мы выживем. Если потребуется, выпьем из этого мира все соки — все до последней капли, но не позволим ему себя уничтожить! С этого дня мы — пиявки!
— Хоть с остальными сначала посоветуйся. Мне-то начхать — хоть пиявки, хоть жуки навозные. Лишь бы еда в брюхе была.
***
В руке у проводника извивался призрак прошлого — погибшего, но не забытого. Привет из далёких времён, когда Линсон был не один. Когда было, с кем разделить пищу и кров, с кем поделиться тревогами и грёзами. Когда у него была семья — пусть не кровная, но от того не менее родная.
Арамео. Вил. Торес. Перри.
Пиявка повернула
Конечно же, нет. Кто-то бросил её возле двери, зная, что через несколько минут в этот переулок выйдет Линсон Марей — последний оставшийся в живых член детской банды с глупым названием «пиявки».
Последний ли? Придуманное Арамео название (ручища Тореса тогда и вправду не смогла его зацепить) не было ни для кого секретом, но кому сдалось столь глупым способом разыгрывать Линсона пятнадцать лет спустя?
Или таким образом его пытаются куда-то выманить? Глупости — даже если мозг Гирмса помножить впятеро, его всё равно не хватит для подобных трюков. И вообще, если бы громила прознал о местонахождении Линсона, то не стал бы подкидывать приманку, а поймал бы проводника за шкирку и заставил его самого избиваться, как пиявку, в своих великанских ручищах.
Прикинуть, где неизвестный шутник мог достать пиявку. Можно, конечно, выловить пару штук в городских водоёмах, но гораздо проще купить у лекарей, что гордо прозывают своих червяков «лечебными». Собственно, почему бы прямо сейчас не наведаться к ним и не разузнать, кто в последние дни покупал целебную мерзость?
«Хватит ходить вокруг да около, Линсон. Ты знаешь, где искать ответы».
Не у Генрима, не у соседей и слуг, не у стражи и бандитов, и уж точно не у лекарей.
И не в Эрконе.
Таинственная фигура, что следила за ним в руинах мёртвой столицы, а сегодня дважды показалась под окнами. Она не только сумела попасть на ту сторону реальности, но и знала о прошлом Линсона, о секретном названии и символе банды Арамео. И намёки её были весьма прямолинейны. Своими действиями незнакомец словно говорил: «Я здесь, Линсон Марей. Я знаю, кто ты и кем ты был». Вот только при всём своём напоре он так ни разу и не вышел на прямую связь.
Окончательно позабыв про обещание не прикасаться к Окуляру, Линсон снова достал артефакт и осмотрелся. В переулке — в обоих его вариациях — никого не было. Выйдя на улицу, проводник также не заметил никого, кроме обычных патрульных и горожан. Окуляр показал лишь скелеты нескольких охранников, застоявшихся на одном месте.
Кто же он? Чего хочет, чего ждёт?
Или правильнее будет спросить: где?
Пожалуй, оживлённые улицы — и правда не лучшее место для встреч с мертвецами. Когда Линсону хотелось повидать друзей, он приходил в мёртвый город и сидел возле их истлевших скелетов, иногда что-нибудь рассказывая.
Пришло время повидаться вновь. В этот раз не с костями, а с призраками.
Генрим, Гирмс, разгромленная квартира и прочие бытовые мелочи давно вылетели из головы. Даже ангелы, големы и спасение мира сдвинулись на задний план, уступив место тревоге и предвкушению, каких эрконский проводник не испытывал уже много лет. Линсона заставили вспомнить, что когда-то и в его никчёмной жизни были важные вещи. Более важные, чем золотые монеты и мечты о доме на берегу океана.