Мёртвая столица
Шрифт:
Хотелось в это верить. Верить, что пиявки появились на свет не просто так, что им и вправду уготована великая роль в судьбе этого мира. Что история запомнит их, как спасителей человечества, героев, вставших на пути потусторонней силы, пожирающей континент. Что ангелы виновны, и новая Жатва в землях людей, дурдов или големов — лишь вопрос времени.
Хотелось поверить, но что-то мешало.
Мешала судьбоносная встреча, почти месяц тому назад перевернувшая привычный жизненный уклад проводника. Два гостя из соседних стран, появившиеся на пороге эрконского турагентства, навсегда изменили представление
Именно этим он отличался от остальных пиявок. Они никогда не говорили с ангелами, хоть и жили у тех под боком. Не смотрели им в глаза, не спорили, не становились свидетелями их гордости и благородства. Никому из них и в голову бы не пришло провести целых три дня в компании ненавистной крылатой твари. А Линсон провёл.
Три дня он слушал пылкие речи Сайтеми, оставившей свою родину и поклявшейся во что бы то ни стало раскрыть загадку Порчи, три дня крылатая воительница отчитывала проводника за его безразличие к чужим бедам.
Всё было бы гораздо проще, не произойди этой встречи с ангелом и големом. Линсон остался бы аферистом, мечтающим в жизни о двух вещах: деньгах и воссоединении с потерянной бандой. Без тени раздумий он бы помчался за Вилом хоть на край света и присоединился бы к Арамео в любых, даже самых безумных его начинаниях.
Но последний контракт всё изменил. Деве удалось прорваться через стену корысти и равнодушия и в конце концов заразить проводника своими чистыми помыслами.
Линсон Марей, некогда вор, аферист и проходимец, пришёл в Кеварин, чтобы спасти мир.
Вот только спасти его предстояло не от Порчи, а от обезумевшей банды пиявок. У Линсона было достаточно времени, чтобы удостовериться в полном и окончательном безумии своих друзей — теперь, наверное, уже бывших. Арамео, Торес, Вилле и Перри только и говорили, что о своей избранности и великом предназначении.
Оставалось только догадываться, что на самом деле случилось с пиявками за эти пятнадцать лет. Быть может, именно долгая изоляция и обитание в погибшем мире свели их с ума.
Спросив, что друзья собираются делать, когда разделаются с Порчей, проводник ужаснулся ещё сильнее, ибо в стремлении навести порядок и мир во всём мире пиявки не собирались ограничивать себя в методах и масштабах разрушений. А ещё они не понимали, с какой стати править славным Бартелионом должен какой-то человечишка, дорвавшийся до власти благодаря смерти своего брата.
Боязнь прикоснуться к живому, даже спящему ангелу ничуть не мешала Арамео видеть себя на троне, а границы его будущего королевства совпадали с границами самого континента, где людям, ангелам, дурдам и големам предстояло существовать под мудрым покровительством единого императора. (Читай на Книгоед.нет) На руках у банды была возможность обрекать на гибель целые города и появляться среди ночи в спальнях неугодных правителей, обрывая жизни коротким взмахом кинжала. Главарь пиявок мог часами с упоением перечислять мечты и планы, осуществления которых ни в коем случае нельзя было допустить.
Много лет назад «пиявки» заменили Линсону семью, но сейчас стали угрозой для всего мира. И лишь один человек был способен их остановить.
Оставалось придумать, как это сделать. Напарники Линсона не были воинами, но и сам он оставался не более чем бывшим ворюгой. Повторить трюк с Гирмсом проводник не надеялся: громила был один, а пиявки спали в общей комнате, и сам Линсон мало что смыслил в бесшумных убийствах.
К тому же, бывшие друзья знали своего ковыряльщика как облупленного и могли легко раскусить его намерения, что усугублялось общим недоверием, сложившемся к Линсону среди вновь обретённой банды.
И последний вопрос: что с ними делать? Убить? Или просто украсть Окуляры и оставить на растерзание ангелам?
Слишком много нюансов предстояло продумать, и слишком мало оставалось на это времени. Уже через два дня банда покинет Ханералл и направится к Виоранну, а спустя ещё пару дней пути под городом начнёт расти убийственная партия нар'силенов.
Если подумать, даже здесь, в чужом краю, у него оставался ещё один союзник. Воительница Серебряных Крыльев, вместе с проводником постигавшая тайны мёртвого города, находилась где-то здесь, на столпах небесной столицы. Помнится, когда они с Перри проходили кварталами воителей на одном из южных дисков Ханералла, девушка остановилась возле одного многоэтажного здания и сказала, что именно оно служит пристанищем для бойцов элитной гвардии Кеварина.
Останавливало одно: проводник не питал большого доверия к фанатичной воительнице и в случае её вмешательства не мог ручаться за жизни своих друзей. Как и за то, что его собственная голова останется на плечах.
Эти мысли посетили его не так давно. Ещё в Эрконе гордая крылатая дева виделась ему ценным союзником, но сейчас, самолично оказавшись в ангельском городе и открыв для себя тайны небесного народа, Линсон осознал, что на самом деле стояло за честностью и благородством Сайтеми.
Дева была слишком опасна и непредсказуема, и глупо было надеяться, что в её лице он получит надёжного союзника.
Краем глаза проводник уловил движение, но остался спокоен. Если бы что-то произошло в измерении, где он находился, Линсон непременно услышал бы шаги или другие звуки. К тому же левый глаз был закрыт Окуляром и смотрел в другое измерение.
Суматоха происходила на той стороне — в мёртвой ипостаси обитаемого мира. Через призму Окуляра Линсон увидел, как Перри влетела на второй этаж и стала возбуждённо что-то рассказывать. Арамео вскочил с кресла, валявшийся на кровати Торес резко сел. Что бы ни сообщила девушка, известия оказались крайне важными и, судя по лицам напарников, неожиданными для обоих.
А потом до ушей проводника донёсся звук. Неспешный скрип давно не смазанных деревянных ступеней, который мог свидетельствовать только об одном: старый ангел решил предаться тёплым воспоминаниям в комнате почившей жены.
Без лишней спешки и паники Линсон поправил штору, отошёл от окна и бесшумно заполз под кровать с низко свисающим покрывалом. Здесь у него будет достаточно времени, чтобы дождаться переноса в иную реальность.
Привычная мысленная команда слила миры воедино, а затем вымела один из них, заглушив шаги поднявшегося в комнату ма'аари. В ноздри ударил неприятный запах: укрытием для проводника стала кровать Тореса, и ноги детины теперь стояли аккурат перед его лицом.