Мёртвая Земля
Шрифт:
В этот момент Эвааль понял замысел корабля.
1000
Иеремия — высокий брюнет с прямыми тонкими усиками на тщательно выбритом лице, в белом двубортном костюме и туфлях из змеиной кожи, сидел в удобном кожаном кресле на особой трибуне стадиона. Справа и слева от Иеремии сидели его жены — родные сестры Лика и Елена, с интересом наблюдавшие за тем, как внизу, на арене, двое крепких мужчин, затянутых в доспехи, норовили сбросить друг друга с железных коней в разъезженную
Был финал большого турнира, в ходе которого уже несколько человек были убиты и еще больше получили увечья.
Над стадионом не смолкал многоголосый шум зрителей. Гладиаторы, верхом на ревущих мотоциклах, кружили по полю, обмениваясь ударами плетей. Каждый взмах плети с нанизанными на конце железными гайками вызывал взрывы криков и свист со стороны расположенных вокруг арены трибун. Толпа реагировала на каждое действие гладиаторов.
Шел 69-ый год Нового времени и 34-ый — правления Иеремии в Полисе. Многое изменилось за это время. Первые 36 лет городом правили: сначала его дед, бывший еще в старое время законным губернатором, а после смерти деда — отец, в прошлом крупный промышленник, ставший первым царем в Полисе.
Отец был человеком жестким, и даже жестоким. Он переписал составленные дедом-губернатором законы Полиса, ввел сословность и крепостничество (и отчасти даже рабство).
Задолго до войны отец Иеремии получил образование в одном из университетов Англии, и хорошо знал историю и экономику. Образованию сына он уделял особое внимание, привлекая к этому людей компетентных, которых иной раз лично отыскивал в поселениях на пустошах и в разрушенных городах. Так в Полисе появлялись ученые, врачи, специалисты-технологи, что в дальнейшем положительно сказывалось на жизни города-государства и подконтрольных ему территорий. Старания отца не были напрасны, — Иеремия оказался очень способным учеником, и к моменту принятия власти из одряхлевших рук отца имел приличное принцу образование.
Трибуна слева от Иеремии взорвалась воплями и свистом: один из гладиаторов, чья плеть зацепилась за мотоцикл противника, не удержался в седле, когда противник резко увеличил скорость, и вылетел через руль, чуть было, не угодив под переднее колесо своего мотоцикла. Гладиатор быстро вскочил на ноги и достал из заплечных ножен короткий обоюдоострый меч. Его мотоцикл в это время успел врезаться в ограждения и, завалившись набок, заглохнуть. Слегка прихрамывая, гладиатор стал отступать в сторону небольшого островка из покрышек в центре поля. В это время его соперник уже выполнил разворот на дальнем конце поля и стал разгонять мотоцикл, двигаясь ему наперерез.
Теперь вопили обе трибуны: одни подбадривали наездника, другие — невольно спешившегося. Всем было ясно, что хромой не успевал к островку, — мотоциклист, держа в руке изготовленную плеть, несся прямо на него. В последний момент хромой на удивление быстро отпрыгнул в сторону, уворачиваясь от рассекшей воздух в сантиметрах от его лица плети, и выбросил правую руку в направлении уже начавшего удаляться мотоциклиста. Меч оторвался от его руки и, пролетев десяток метров, воткнулся в спину противника. Трибуна справа взревела. Мотоциклист упал на руль, мотоцикл резко свернул влево и завалился набок, выкинув человека из седла, завертелся на месте волчком и заглох, испуская пар.
Не обращая внимания на толпу, хромой неспешно подошел к побежденному противнику, посмотрел на него несколько секунд, потом буднично извлек из мертвеца меч, отряхнул кровь резким движением и, наклонившись, отер лезвие о край его куртки. Выпрямившись, гладиатор вернул меч в ножны и, встав ровно, посмотрел в сторону Иеремии.
Под шум толпы на арену вышел врач и, осмотрев поверженного, знаком подтвердил смерть последнего. После чего к шуму толпы присоединилась барабанная дробь. Звуки барабанов становились громче, ритм ускорился, перейдя на бласт-бит. Наконец, шум толпы стал смолкать и вскоре над стадионом звучали только удары барабанной установки, которая была на другом конце стадиона, прямо напротив правителя. Ритм напоминал звук двигателя мотоцикла. Дойдя до пика, звук барабанов резко оборвался, и над полем стадиона повисла тишина. Было так тихо, что можно было услышать жужжание пролетавшей мимо мухи. Внимание десяти тысяч собравшихся на стадионе граждан было обращено к правителю.
Царь встал (обе царицы последовали его примеру), и не спеша, в сопровождении жен, спустился по лестнице на небольшой, слегка выступавший над полем, балкон. Гладиатор на поле двинулся ему навстречу.
Иеремия выставил вперед правую руку, сжав пальцы в кулак, потом отвел в сторону большой палец, держа его горизонтально, и резким движением повернул кулак, указав пальцем в небо. При этом жесте царя над стадионом поднялся такой рев, в сравнении с которым все предыдущие крики и визги были легкой разминкой.
Генерал Харрис — глава тайной полиции и друг детства Иеремии, подошел к правителю после представления. Генерал имел взволнованный вид, что было весьма странным для этого невозмутимого как гранитный памятник человека, знавшего обо всем, что происходило в Полисе и далеко за его пределами от своих агентов.
— Что-то случилось, генерал? — поинтересовался Иеремия.
— Государь, я должен с вами срочно переговорить. Это не терпит отлагательств, — сказал Харрис. — С вами лично.
Иеремия внимательно посмотрел на него.
«Да что же такого могло стрястись, чтобы Харрис так изменился?»
— Хорошо. Поговорим в машине, генерал…
Спустившись на стоянку под стадионом, Иеремия не стал садиться вместе с женами в бронированный внедорожник, а забрался в подъехавший автомобиль генерала.
— Ну, что там, Харрис, дружище? — с глазу на глаз Иеремия предпочитал менее официальную форму общения.
— Ты можешь мне не поверить, Джей, но, уверяю, все, что ты сейчас услышишь — самая настоящая правда…
Правительственный квартал в самом центре Полиса выглядел так, словно и не было никакой войны. В прошлом это был деловой район среднего американского города, ставшего теперь городом-государством. Апартаменты правителя занимали верхние этажи тридцатиэтажного, самого высокого в городе здания, на крыше которого, превращенной сад с бассейном и теннисным кортом имелась вертолетная площадка без вертолета.
Когда в воздухе над вертолетной площадкой из ниоткуда появился двадцатиметровый зеркальный дискоид, на крыше были только двое солдат охраны. Расположившись на лавке у входа в одноэтажное строение, что было посреди крыши, солдаты мирно беседовали о своем.