Мёртвая зона

Кинг Стивен

Может, Грег и не такой уж безмозглый фигляр. Его характеристика политической ситуации семьдесят пятого – семьдесят шестого годов не лишена здравого смысла. Надо строить ветряные мельницы, а не ветроломы… беспредельные возможности.

Но это не его проблема. Его проблема – пятьдесят тысяч долларов.

Чак Гендрон – председатель местного отделения «Лайонс клабс» и вообще славный парень (в прошлом году на городском параде в честь Дня независимости он ехал на маленькой смешной мотоциклетке) – вытащил из верхнего ящика стола чистый лист бумаги

и начал составлять список. А на Мейн-стрит Грег Стилсон, обратив лицо к яркому осеннему солнцу, поздравил себя с удачным началом.

Глава пятнадцатая

1

Позже Джонни решил, что визит Ричарда Диса из журнала «Инсайд вью» немало способствовал тому, что почти через пять лет после посещения ярмарки они с Сарой все-таки оказались в постели вместе. То, почему он все-таки не выдержал и позвонил Саре, пригласив ее приехать, было не просто желанием видеть возле себя кого-то приятного и избавиться от горького привкуса во рту. Во всяком случае, так ему казалось.

Джонни позвонил в Кеннебунк. К телефону подошла ее бывшая соседка по комнате и сказала, что Сара сейчас возьмет трубку. В наступившей тишине Джонни еще поразмыслил (правда, не всерьез), не повесить ли трубку, перевернув эту страницу жизни навсегда. Затем прозвучал голос Сары:

– Джонни, это ты?

– Он самый.

– Как ты?

– Нормально. А ты?

– Все хорошо. Я рада, что ты позвонил… Честно говоря, я не была уверена.

– Все еще балуешься кокаином?

– Нет, я теперь подсела на героин.

– А сын с тобой?

– Конечно! Я без него никуда.

– Тогда, может, вы оба сядете в машину и приедете сюда, прежде чем вернуться домой?

– Мне очень хотелось бы этого, Джонни.

– Отец работает в Вестбруке, поэтому я главный по кухне и мытью посуды. Он возвращается около половины пятого, и примерно через час мы ужинаем. Не присоединитесь ли к нам? Только сразу предупреждаю, что в основе всех моих фирменных блюд – франко-американские спагетти.

– Приглашение принято, – засмеялась Сара. – А в какой день лучше приехать?

– Как насчет завтра или послезавтра?

– Завтра удобно. Тогда до встречи.

– Буду ждать, Сара.

– Я тоже.

Джонни повесил трубку, охваченный возбуждением и чувством вины. Но разве мыслям прикажешь? Ему очень хотелось помечтать о том, как все обернется; впрочем, лучше не думать об этом.

Она знает все, что нужно. Она знает, когда возвращается отец, а что еще требуется?

Но в голове неотвязно стучало: А как ты поступишь, если она приедет в полдень?

Никак, ответил он себе не слишком уверенно. При одной мысли о Саре, изгибе ее губ, чуть раскосых зеленых глазах Джонни овладевала слабость, нерешительность, даже отчаяние.

Он прошел на кухню и занялся ужином – они с отцом жили по-холостяцки и обходились самым простым. Жизнь мало-помалу налаживалась, и Джонни выздоравливал. Они с отцом говорили о четырех с половиной годах, вычеркнутых из жизни, и о матери – очень осторожно и постепенно

приходя к пониманию. Вернее, даже не к пониманию, а к схожему восприятию того, что случилось с ней. Да, жизнь брала свое, и они оба пытались найти себя в новых условиях и обрести точку опоры. В январе Джонни снова вернется в Кливс-Миллс и займется преподаванием. Неделю назад он получил от Дейва Пелсена контракт на полгода, подписал его и отослал назад. Как его отец справится с одиночеством? Наверное, будет просто жить дальше, полагал Джонни. Люди приспосабливались и продолжали жить по некогда заведенному порядку, не особо над этим задумываясь. Джонни решил почаще приезжать к отцу. Каждые выходные, если понадобится. В его жизни произошло так много внезапных перемен, что ему оставалось только медленно продвигаться на ощупь, как слепому в незнакомом помещении.

Джонни сунул мясо в духовку, прошел в гостиную и включил телевизор. Потом, выключив его, стал думать о Саре.

С ней приедет ребенок, размышлял он, и это не позволит нам совершить ничего предосудительного. Он будет нашей дуэньей, если они приедут рано. Так что беспокоиться не о чем, все тылы прикрыты.

Но навязчивые мысли продолжали тревожить его.

2

Она приехала на следующий день в четверть первого и, подрулив к дому на щегольском красном «пинто», вылезла из машины, высокая и красивая. Легкий октябрьский ветерок шевелил ее русые волосы.

– Привет, Джонни! – крикнула она, взмахнув рукой.

– Сара! – Он пошел к ней навстречу. Она подняла лицо, и Джонни поцеловал ее в щеку.

– Дай-ка мне сначала вытащить императора.

Она открыла пассажирскую дверцу.

– Помочь?

– Нет, мы отлично управляемся сами, правда, Денни? Вылезай, малыш.

Сара ловко отстегнула ремни, удерживавшие пухленького малыша на переднем сиденье, и вытащила его. Денни обвел удивленным и радостным взглядом двор и замер, остановив его на Джонни. Потом улыбнулся.

– Ба! – воскликнул мальчик и замахал ручонками.

– Кажется, он просится к тебе, – изумилась Сара. – На него это совсем не похоже. Обычно он очень сдержан в проявлении чувств – настоящий республиканец, как и его отец. Хочешь его подержать?

– Конечно, – опасливо подтвердил Джонни.

Сара улыбнулась:

– Он не разобьется, и ты не уронишь его. – Она передала ему Денни. – А даже если и уронишь, он наверняка подпрыгнет, как мячик. Отвратительно толстый ребенок!

– Бах-бах! – произнес Денни, безмятежно обвив рукой Джонни за шею и весело поглядывая на мать.

– Невероятно! Он никогда не тянется к другим… Джонни! Джонни?

Едва малыш обвил шею Джонни рукой, как тому показалось, будто на него ниспадают ласковые струи теплой воды. Они не угрожали, не тревожили. Все предельно просто. В мыслях ребенка ничто не говорило о будущем. Никаких намеков на неприятности или перенесенные беды. Только ощущение тепла, чистоты, матери и мужчины, которым и был Джонни.