Мёртвая зона
Шрифт:
В этот момент Сара ненавидела и презирала его. Того славного парня, за которого вышла замуж. Нет, за прямодушием, добротой и мягким юмором Уолта ничего плохого не кроется, но он убежден, что все без исключения люди так или иначе хотят прорваться в первые ряды и используют для этого любую возможность. Утром он назвал Харрисона Фишера «замшелым ящером», а вчера сам покатывался со смеху над его рассказами о чудаке Греге Стилсоне, забавном мэре из захудалого городишки, который по недомыслию собирался баллотироваться в будущем году в палату представителей как независимый кандидат.
Нет, в мире Уолта Хазлетта не существует героев и людей с паранормальными способностями,
– Тебе пора ехать, – тихо сказала она. – А то у Тиммонса вообще не будет никаких шансов.
– Конечно, – улыбнулся Уолт, подводя итоги и закрывая слушания. – Мир?
– Мир, – подтвердила Джонни.
Но Джонни знал, где лежало кольцо. Он действительно знал.
Уолт поцеловал Сару, чуть коснувшись сзади ее шеи. Он всегда ел на завтрак одно и то же, всегда одинаково целовал ее. Когда-нибудь они переедут в Вашингтон, и никаких ясновидящих не существует.
Через пять минут Уолт уехал, как обычно, посигналив на прощание, – их маленький «форд-пинто» влился в поток машин на Понд-стрит и исчез. Она осталась с Денни, который с риском для жизни пытался вырваться на волю, протискиваясь под крышкой детского стульчика, служившей столиком.
– Так у тебя ничего не выйдет, глупыш. – Сара прошла через кухню, подняла крышку стульчика и подхватила сына.
– Фу! – сказал Денни, выражая недовольство.
На кухне появился их рыжий кот и неторопливо прошествовал вдоль стола. Денни с радостным криком схватил его, и кот обреченно прижал уши.
Сара улыбнулась и убрала со стола. Тело, находящееся в состоянии покоя, стремится сохранить его. И на Сару законы инерции действовали столь же неумолимо. Бог с ними, с недостатками Уолта, разве у нее самой их нет? Она ограничится тем, что пошлет Джонни открытку на Рождество, и все! Так будет лучше и надежнее, потому что тело, находящееся в движении, тоже стремится его сохранить. Сейчас ее жизнь нравилась Саре. Она пережила Дэна, пережила Джонни, которого так несправедливо у нее отняли (но в жизни столько несправедливости!), она преодолела опасные течения и быстрины и теперь оказалась в тихих водах, где ей хорошо и спокойно. И она останется здесь. Залитая солнцем кухня вполне устраивала ее. И лучше забыть о ярмарке, «Колесе фортуны» и Джонни Смите.
Сара пустила воду в раковине, чтобы помыть посуду, и включила радио, где начинались новости. Первое же сообщение потрясло ее, и она застыла с вымытой тарелкой в руке, устремив невидящий взгляд в окно на задний дворик. Мать Джонни Смита перенесла инсульт, когда смотрела по телевизору репортаж о пресс-конференции сына, и меньше часа назад скончалась в больнице.
Сара вытерла руки, выключила радио и освободила кота из объятий Денни. Потом отнесла сына в гостиную и посадила в манеж. Денни возмущенно заревел, выражая недовольство, но она, не обратив на это никакого внимания, набрала телефон больницы. Телефонистка, видимо, уставшая повторять одно и то же, заученно сообщила, что Джонни Смит покинул больницу около полуночи.
Сара повесила трубку и села. Денни продолжал реветь, а из кухни доносился звук льющейся воды. Потом Сара поднялась, прошла на кухню и выключила воду.
Глава четырнадцатая
1
Представитель
Их дом стоял далеко от шоссе, и к нему вела покрытая гравием дорога длиной почти в четверть мили; она пролегала сквозь густые заросли сосен и елей. Джонни совершал к почтовому ящику на шоссе ежедневные пешие прогулки. Сначала он возвращался абсолютно выбившимся из сил, ноги горели, а хромота так усиливалась, что он буквально волочил ногу. Но теперь, полтора месяца спустя, прогулка в полмили уже не занимала, как раньше, целый час и даже доставляла удовольствие – в отличие от приходившей почты.
Джонни начал колоть дрова к предстоящей зиме. Вообще-то Эрб собирался нанять для этой работы кого-нибудь со стороны, поскольку сам подрядился заняться внутренней отделкой новостроек в Либертивилле.
– Знаешь, Джонни, когда человек понимает, что старость не за горами? – спросил он с улыбкой. – Когда с наступлением осени он начинает искать работу в помещении.
Джонни поднялся на крыльцо и со вздохом облегчения опустился в плетеное кресло возле кресла-качалки. Положив на перила веранды правую ногу, он, морщась от боли, поднял руками левую и поместил ее сверху. Потом начал разбирать почту.
За последние дни ее стало меньше. В первую неделю после возвращения Джонни в Паунал ежедневно приходили по две дюжины писем и восемь-девять бандеролей. Основную часть пересылала больница «Истерн-Мэн», но немало корреспонденции поступало «до востребования» в почтовое отделение Паунала. Название городка писали по-разному: «Паунел», «Поунел», а однажды даже «Поумнел».
Писали в основном люди одинокие, пытавшиеся обрести хоть какой-то смысл в жизни. Дети просили автограф, какие-то женщины выражали готовность переспать с ним, кое-кто, страдая от безнадежной любви, спрашивал совета. Присылали талисманы «на счастье» и гороскопы. Многие письма носили религиозный характер; написанные крупным старательным почерком и с орфографическими ошибками, они напоминали ему о матери.
В этих письмах Джонни называли пророком, который призван вывести измученный и утративший веру американский народ из пустыни. Считали, что он послан возвестить о конце света. К 16 октября Джонни получил восемь экземпляров книги «Покойная великая планета Земля» Хэла Линдсея – мать наверняка одобрила бы это произведение. Джонни призывали подтвердить божественное происхождение Христа и положить конец распущенности молодежи.
В меньшем количестве поступали письма прямо противоположного толка, как правило, столь же страстные и обычно анонимные. Автор одного из них написал Джонни тупым карандашом на большом листе дешевой бумаги, объявил его Антихристом и призвал покончить с собой. В четырех или пяти письмах интересовались, каково убить свою мать. Многие обвиняли Джонни в мошенничестве. Один такой «умник» написал: «Предвидение, телепатия – все это полная чушь! Чтоб ты сдох, экстрасенс поганый!»
И еще они присылали всякие вещи. Это было хуже всего.
Каждый день по дороге с работы Эрб заходил на почту в Паунале и забирал бандероли. В сопроводительных записках исступленно умоляли: Скажите! Скажите! Скажите!
«Этот шарф принадлежал моему брату, который пропал во время рыбалки на Аллагаше в 1969 году. Я чувствую, что он жив. Скажите, где он?»
«Это губная помада с туалетного столика моей жены. Мне кажется, она изменяет мне, но я не уверен. Скажите, она мне верна?»