Мёртвая зона
Шрифт:
Сара нехотя призналась себе, что Джонни Смит – первый друг, появившийся в ее жизни за долгое-долгое время. А ведь при окончании школы ее признали «Мисс Популярность» класса! Пару раз Сара сходила на свидания с другими учителями. Так, для разнообразия. Новый учитель математики Джин Седекки оказался занудой со стажем, а Джордж Раундс сразу попытался затащить ее в постель. Она влепила ему пощечину, а на следующий день он имел наглость подмигнуть ей, когда они случайно столкнулись в коридоре школы.
С Джонни же было
После ужина они смотрели телевизор и обнимались. Бог знает, чем бы это закончилось, не приди к нему неожиданно пара приятелей из университета с петицией факультета о свободе преподавания. Они просили Джонни посмотреть ее и высказать мнение. Он выполнил просьбу, хотя и не так охотно, как обычно. Заметив это, Сара втайне порадовалась. В паху у нее сладко заныло, и она с удовольствием констатировала появление неосуществленного желания, и в тот вечер под холодный душ не встала.
Сара отвернулась от окна и подошла к дивану, на который Джонни бросил маску.
– С Днем всех святых! – хмыкнула она.
– Что? – переспросил Джонни из ванной.
– Я сказала, что уеду одна, если ты не поторопишься.
– Выхожу.
– Давай!
Сара провела пальцем по маске, левая сторона которой изображала доброго доктора Джекила, а свирепая правая – жестокого Хайда. Интересно, как далеко зайдут их отношения ко Дню благодарения? Или к Рождеству?
От этой мысли Сару охватило приятное возбуждение. Джонни, совершенно нормальный и славный парень, нравился ей.
Сара снова бросила взгляд на маску: жуткая гримаса Хайда словно вырастала из приятного лица Джекила, как раковая опухоль. Нанесенная сверху флуоресцентная краска светилась в темноте.
А что такое «нормальный»? Ничем не примечательный и в общем-то никакой! Хотя нет – будь он таким «нормальным», разве ему пришло бы в голову надеть эту маску в классе и рассчитывать, что там сохранится порядок? Как ребята могут называть его Франкенштейном и при этом уважать и любить? И что такое «нормальный»?
Если он захочет провести со мной ночь, я, наверное, соглашусь.
При этой мысли на душе у Сары потеплело, будто она вспомнила о доме.
– Чему ты улыбаешься?
– Ничему. – Она бросила маску на диван.
– Нет, правда… Чему-то приятному?
– Джонни! – Сара положила руки ему на грудь и встала на цыпочки, чтобы поцеловать. – Есть вещи, о которых не говорят. Поехали!
2
Они задержались в вестибюле, пока Джонни застегивал куртку, и взгляд Сары снова скользнул по плакату «Забастовка!» со сжатым кулаком на пылающем фоне.
– В этом году студенты снова выйдут протестовать, – пояснил он, проследив за ее взглядом.
– Из-за войны?
– На этот раз не только. Вьетнам, призыв резервистов и расстрел в Кентском университете всколыхнули многих. Сомневаюсь, что когда-нибудь раньше в аудиториях сидело так мало тихонь.
– Это ты о ком?
– О тех, кто думает только об учебе, кому наплевать на систему, лишь бы она обеспечила им годовой доход в десять тысяч долларов. О тех, кому ни до чего нет дела и кого волнует только собственная шкура. Но их времена прошли. Люди проснулись. И грядут большие перемены!
– Тебе это так важно? Даже после диплома?
Он выпрямился и расправил плечи.
– Мадам, я – Смит, выпускник Университета Мэна 70-го года. Плоть от плоти старого Мэна.
Сара улыбнулась:
– Ладно, пошли. Я хочу покататься на аттракционах, пока их еще не закрыли.
– Отлично! – Он взял ее за руку. – У меня как раз за углом припаркована твоя машина.
– И еще у тебя восемь долларов! Нас ждет чудесный вечер.
Несмотря на затянутое облаками небо, дождя не было, и для конца октября погода стояла довольно теплая. Сквозь облака пробивался месяц. Джонни обнял Сару за плечо, и она прильнула к нему.
– Знаешь, Сара, я постоянно думаю о тебе, – вдруг произнес он, как бы между прочим. Но именно «как бы». Ее сердце замерло, а потом сильно забилось.
– Правда?
– Наверное, этот Дэн причинил тебе много боли, верно?
– Не знаю, – призналась она.
Мигавший желтым светофор в квартале за ними отбрасывал на тротуар длинные тени.
Джонни, казалось, размышлял над ее ответом.
– Я бы не хотел причинить тебе боль.
– Знаю. Но, Джонни… пусть пройдет время.
– Да, – согласился он. – Время. Надеюсь, оно у нас есть.
Потом Сара не раз вспоминала эту фразу, но еще чаще она звучала в ее снах, уже пронизанная невыразимой болью и чувством потери.
Они обогнули угол, и Джонни подержал дверцу, пока Сара усаживалась. Затем обошел машину и сел за руль.
– Замерзла?
– Нет, вечер сегодня теплый.
– Это верно, – сказал он, и машина тронулась.
Ее мысли вернулись к нелепой маске. Глаз Джонни в большой глазнице удивленной половины лица доктора Джекила.
– Послушай, вчера я изобрел отличный коктейль, но вряд ли его станут подавать в барах.