Мертвая зыбь
Шрифт:
— Мы тут немного поговорили, — сказал он.
Хотя назвать разговором все это можно было лишь с большой натяжкой: по сути, говорил лишь Йерлоф. И едва ли он получил хоть один ясный ответ.
Он прошел мимо жены Мартина Мальма. Она закрыла дверь в гостиную.
— Большое спасибо за все, — поблагодарил Йерлоф и кивнул ей.
— Это я ее тебе послала, — сказал Анн-Бритт.
Йерлоф остановился. Женщина указывала на край коричневого конверта, видневшегося из незакрытого портфеля.
— У Мартина рак печени, — начала Анн-Бритт, — ему недолго осталось.
Йерлоф застыл на месте. Он не знал, что сказать, потом посмотрел на конверт.
— Откуда ты… — он откашлялся, — куда надо отправить?
— Мартин мне дал конверт летом, — сказала Анн-Бритт, — сандалия уже лежала внутри. Он сам написал твое имя, надо было только отправить.
— Это ты мне звонила? — спросил он. — После того как я сандалию получил, кто-то мне звонил… Звонил и молчал.
— Ну да, я хотела спросить… про сандалию, — объяснила Анн-Бритт Мальм. — Зачем Мартин сделал все это и что она такое означала. Но я боялась… боялась узнать, что Мартин что-то сделал с твоим ребенком.
— Не с ребенком, — устало поправил ее Йерлоф, — Йенс был моим внуком. Но я и сам не знаю, что означает сандалия.
— И я тоже. Это было… — Она замолчала… — Мартин ничего не рассказывал, когда ее достал, но я… но мне почему-то показалось, что он ее держал на всякий случай, вроде как страховка. Может такое быть?
— Страховка? — удивился Йерлоф.
— От кого-то другого, — сказала Анн-Бритт. — Я не знаю.
Йерлоф посмотрел на нее и спросил:
— А Мартин когда-нибудь говорил про Кантов. Я хочу сказать, про семью Кант?
Анн-Бритт, не глядя на Йерлофа, помедлила и кивнула:
— Ну да. Но ничего особенного. Он говорил, что у них общие дела… Ведь это же Вера Кант дала денег Мартину на корабль.
— Вера из Стэнвика? — спросил Йерлоф. — Разве не Август?
Анн-Бритт покачала головой:
— На первый большой корабль Мартин получил деньги от Веры Кант из Стэнвика. Я хорошо знаю, что эти деньги ему были очень нужны.
Йерлоф только кивнул. У него оставался еще один вопрос, а потом он оставит этот большой мрачный дом.
— Когда Мартин дал тебе конверт, к нему никто не приезжал. Ну, перед этим, я хочу сказать?
— У нас не так часто кто-нибудь бывает, — сказала Анн-Бритт.
— Возможно, здесь побывал кое-кто из Стэнвика, — произнес Йерлоф. — К примеру, один старый каменотес Эрнст Адольфссон.
— Эрнст? Да, конечно, — ответила Анн-Бритт. — Мы у него несколько раз кое-что покупали. А вот теперь и он умер. Да, он приходил сюда, навещал нас… Но мне кажется, это было раньше. Тоже летом, но раньше.
«Эрнст, Эрнст, и здесь ты меня опередил», — подумал Йерлоф.
— Спасибо, — поблагодарил он и взялся за пальто. Сейчас оно казалось ему намного тяжелее, как какие-нибудь доспехи. — Что, Мартина скоро в больницу увезут?
— Нет, никакой больницы, — сказала Анн-Бритт, — врачи приходят сюда.
Снаружи на крыльце холодный ветер тотчас окутал Йерлофа, отчего он даже покачнулся. Он очень устал. Вдобавок заморосил дождь. Йерлоф прикрыл глаза, заранее готовясь бороться с холодом на пустой улице, но в ту же секунду увидел машину Йона.
Йон молча кивнул ему, когда тот открыл дверцу и забрался на пассажирское сиденье.
— Получилось, — произнес Йерлоф.
— Хорошо, — сказал Йон.
И только тогда Йерлоф увидел, что кто-то сидит на заднем сиденье — широкоплечая фигура, которая каким-то чудом умудрялась оставаться совершенно незаметной за спиной Йона. Это был его сын Андеш.
— Я тут на квартиру заезжал, — начал Йон. — Андеш был дома, они его отпустили.
— Ну и хорошо. Здорово, Андеш.
Сын Йона кивнул.
— И хорошо, что полиция тебе поверила. Как ты считаешь?
— Ну да, — буркнул Андеш.
— Теперь ты, наверное, дом Веры Кант за версту обходить станешь, или как?
— Ага. — И Андеш качнул головой. — Там привидение.
— Слыхал я про это, — сказал Йерлоф. — А тебе что, страшно не было?
— Не-а, — ответил Андеш. — Она в своей комнате сидела.
— Она? Ты хочешь сказать — Вера?
Андеш кивнул:
— Горюет она.
— Горюет?
— Ну да, потому что ее обманули.
— Вот как. Горюет, значит, — произнес Йерлоф. И он подумал о двух мужских голосах, которые Майя Нюман слышала из кухни Веры Кант. Может быть, один из них принадлежал Мартину Мальму?
Дождь продолжал накрапывать, и Йон включил «дворники».
— Я тут подумал, что немного побуду с Андешем в Боргхольме, — сказал Йон. — Заедем к его матери на квартиру кофейку попьем. Ты, само собой, тоже.
— Нет, извини. Мне обратно надо ехать, — отказался Йерлоф, — а то Буэль наверняка истерику закатит.
— Ну да, — как бы согласился Йон.
— Доеду до Марнесса на автобусе, — быстро сказал Йерлоф, — вроде бы есть подходящий в полчетвертого.
— На остановке посмотрим, — сказал Йон.
Йерлоф молча сидел и размышлял, пока они ехали по Боргхольму. Как обычно, у него появилось такое чувство, что он упустил что-то важное, когда был у Мартина Мальма. Задавал не те вопросы и не получил нужных ответов. Наверное, ему пора все записывать.
— Мартин больше не может разговаривать, — произнес он и вздохнул.