Мертвец Его Величества
Шрифт:
Дикари вышли, увидели три десятка латников, о чём-то поговорили между собой и ушли.
— Готова спорить, что не нападут, — предложила стоящая рядом Ежелин.
Мы прятались в тени навеса на готовом участке стены, откуда открывался отличный обзор.
— Тогда я признаю их небезнадёжными, — отвечаю.
Спорить не хочется, ведь я тоже считаю, что они уйдут сами. Не совсем же они тупые, чтобы бросаться на латников, которым даже ничего не сделают своими колотушками.
— Май рассказала, ты одного из них отпустил, — вновь заговорила остроухая.
— Было дело. — киваю. — Пообещал ему свободу, если расскажет
— Мы тоже обычно их не убиваем, а просто разгоняем, — призналась эльфийка. — Они странные. Не кровожадные, как явашуры. Странные.
Странные? Дикие — да. Только почему они дикие? Почему здесь люди уже цивилизованные, причём королевство уже не первую сотню лет существует, маги вон есть, а по другую стороны дикари? Это надо целый научный центр построить, чтобы в таком разобраться. Да и сложно смотреть на явление, являясь его частью. Я вижу всё изнутри, надо прожить пару сотен лет, чтобы взглянуть на эти события взглядом стороннего наблюдателя. Учитывая жизнь остроухих, прожить надо полтысячелетия.
— А если они мирные? — спросила Ежелин.
Я посмотрел на неё.
— Думаешь, такое вообще возможно?
— Ну... — она задумалась. — Я о таком не слышала, но всё бывает в первый раз. О своих сородичах, что присягнули унниолу, я тоже не слышала.
Задумался. Ничего путного не придумал. Дикари мне здесь были не нужны. Никак. Ни в роли рабов, ни в роли подданных, ни в роли торговых партнёров. Разве что прикопать их к остальным, чтобы скелеты и дальше без проблем поднимались.
— Не знаю. Надеюсь, они просто уйдут.
Однако на границе леса вновь появились дикари, в количестве десятка штук. Демонстративно достали оружие, а затем демонстративно его положили на землю. Я выругался.
— Если я сейчас пошлю скелетов, чтобы всех там вырезали, это будет совсем свинство?
Ежелин кивнула.
— Да, но я, наверное, понимаю твои чувства.
Смотрю я на топающих в сторону скелетов дикарей и задаюсь вопросом, к которому возвращаюсь в последнее время всё чаще. Зачем мне живые?
С точки зрения здравого смысла, планирования, оценки отношения ко мне живых и прочих логических умозаключений мне надо заботиться о своих людях, расширять, так сказать, популяцию. Здесь и специалисты, которые мне определённо нужны, пока ещё. И имидж нормального Лича, с которым вполне возможно мирно сосуществовать. И ещё подобные доводы на тему.
Моя сущность всё больше тяготеет к одиночеству и спокойствию. Приходится себя одёргивать и продолжать работать. Вон, книгопечатание освоим. Школу поставим. Или институт! Магическую академию из сопливо-ванильных романов. Со всего королевства к нам мозги будут стекаться! Ага, размечтался. Институт на границе с дикими землями, у чёрта лысого на рогах. Поедут к тебе учителя, и дворяне своих детей будут отправлять, как же. Но над школой надо подумать.
Понятно, что чем дальше, тем меньше мне будут требоваться живые. Кузнецы в последнее время работают только над освоением новых направлений, на старых и отработанных их заменяют уже поднятые легионеры, достаточно сообразительные для такой работы. Если найду способ увеличить количество подчинённых, и крестьян снова заменю. Или не нужно? Увеличивать эффективность их работы? И так увеличил, насколько позволяют технологии.
— Мне нужна какая-то цель. Важная. Потому что старая цель никуда не годится, — признался я Ежелин.
— А какая старая? — полюбопытствовала остроухая.
— Защищать эту крепость. Точнее, приказ был сформулирован так: мне нужно продержаться год. В течение года ни одного зеленорожего дикаря не должно вступить в долину. Понятное дело, приказ подразумевает защиту человеческих земель от набегов, но формулировка — вещь важная.
Ежелин покивала, соглашаясь с моим утверждением.
— Год? Но мы здесь уже несколько месяцев, так что...
— Да, я здесь точно больше года. Приказ выполнен, но теперь я барон, а там вассальные обязательства и всё прочее. Но в любом случае старая цель никуда не годится.
Дикари шли к моим скелетам, открыто, не скрываясь. Безоружные.
— Давай узнаем, что им нужно. Вряд ли такой путь прошли, чтобы водички попросить.
Мы спустились со стены и направились навстречу дикарям. Те сначала притормозили, но, поняв, что мы с Ежелин идём к ним вдвоём, идентифицировали нас, как послов, расслабились.
— А чем тебе нравится заниматься? То есть... Я не совсем понимаю природу твоей одержимости. Стремление к совершенству — понятие размытое, — продолжила разговор остроухая.
— Хм. Я хочу...
Задумался, пытаясь сформулировать своё желание. Это точно не стремление к совершенству, совершенство недостижимо, потому оно так и называется. Скорее развитие. Но какое? И куда? Техническое развитие просто? Слишком много направлений. Нужна какая-то цель.
— В этом и проблема. Я хочу развиваться, создавать что-то новое, отлаживать. Я хочу создавать разные вещи, но возможностей слишком много. Мне нужна конечная цель, задача, направление, в котором двигаться. Именно с ней я и не могу определиться. Засесть здесь, став неприступной крепостью? Неприступной для кого? Вон, дикарей в набедренных повязках? Так они и сейчас могут под мои стены хоть тысячами приходить. А когда я новую стену построю, вообще непроходимая крепость будет. Если магов не притащить, и то без гарантии.
Разговор пришлось прервать, между нами и дикарями осталось меньше двух десятков шагов. Эти ребята мало отличались от парня, которого я отпустил. Может быть, шкуры почище и поновее, но это так себе различие. Странные головные уборы, похоже, что-то обозначающие, но для меня они выглядели одинаково смешно.
— С чем пожаловали? — громко и разборчиво спросил, когда все остановились.
Угрозы дикари не представляли. Ежелин — маг, у них нет оружия. Я дам девушке время что-нибудь наколдовать, на чём их жизни и закончатся. Впрочем, мне достаточно свернуть шею одному из них и поднять легионером, результат будет такой же. Похоже, дикари пришли к сходным выводам, косились то на меня, то на остроухую, определяя, кто из нас опаснее.
— Мы здесь говорить, — ломано и коряво, но всё же сообщил свою мысль один из дикарей, самый высокий и крепкий.
— Говорите, мы слушаем, — поощряю продолжать.
— Мы говорить с барон Арант... Арантир, — всё же осилил моё имя гигант.
А пленник-то мой, получается, выжил. Добрался до своих.
— Я — барон Арантир. С кем говорю?
Дикари начинают переглядываться между собой.
— Он сказал, будет мертвец. Мертвец-вожак. Про остроухих не говорил. — переговаривались они между собой.