Мертвецы сходят на берег
Шрифт:
– Нет, это переходит всякие границы, - изрек он.
– Это звонил Людвигсен, скотина... Желает, видите ли, немедленно взять расчет.
– На каком основании?
– поинтересовался я.
– На том основании, что он больше не может оставаться в "пиратском гнезде". Там что-то опять произошло, и он от страха совсем потерял голову. Спрашиваю: что такое? А он не хочет говорить по телефону. Требует, чтобы я немедленно приехал. Я сказал, что завтра буду. Придется продлить каникулы... на неопределенный срок. Просто не знаю, как быть. Мари не согласится жить там одна... Не могу же я бросить без присмотра дом, набитый такими сокровищами!
Арне подпер голову кулаком и, хлопая глазами, уставился в одну точку. Вдруг его лицо прояснилось, и он посмотрел на меня:
– Пауль! Послушай, у меня идея! Нужен надежный, просвещенный
Я немного опешил. Вот уж, в самом деле, неожиданное предложение... С другой стороны - почему бы и нет? "Хозяин дома с приведениями"! Раз уж жизнь предлагает столь редкую возможность...
– Пауль, ты мне всегда помогал!
– продолжал Арне.
– Я всегда знал, что могу на тебя положиться. Ты же не бросишь меня в этом дурацком положении! А я уж, разумеется, позабочусь, чтобы ты жил там, как князь! Если хочешь твердый оклад - сам назови сумму! От тебя потребуется только одно: присматривать за домом. Там есть одна единственная животина - старая лошадь. Надо, чтобы конюх о ней заботился. Все остальное сделает Мари. У тебя будет только одна задача: смотреть, чтобы дом не ограбили. Хотя я не думаю, чтоб кто-то из Лиллезунда или вообще из местных осмелился сунуть нос в "пиратское гнездо"...
– О-кей! Я согласен.
– Отлично, дружище! Ты мой спаситель. Ангел-хранитель!
– Да, я таков... Ну, и когда же мне заступать на новую должность?
– Можешь поехать со мной завтра. Годится? Там сейчас, кстати, Карстен Йерн, на Хайландете. Так что тебе не будет совсем уж скучно. Послушай, Моника, а ты бы не хотела отправиться с нами?
– С превеликим удовольствием!
– воскликнула Моника.
– Мне ужасно любопытно побывать в этом доме, после того, как ты так его разрекламировал. Ты гарантируешь нам всякие ужасы и кошмары?
– Что-что, а это я, кажется, могу обещать.
– Ты меня очень обрадуешь. Тогда завтра отправляемся. Мне надо собраться. Отвезите меня домой!
***
Был. чудный, мягкий августовский вечер, когда мы втроем прибыли в Лиллезунд. На станции нас встречали Людвигсен и Мари. Людвигсен оказался маленьким тщедушным человеком с острым мышиным личиком, из тех, кто боится смотреть собеседнику прямо в глаза. После скомканного приветствия он неловко схватил наши чемоданы и потащил вперед. Мари Миккельсен была типичной старой девой, которая не вышла замуж по той простой причине, что родилась на свет слишком некрасивой. Ее лицо напоминало неправильной формы репку или картофелину - снимки таких экземпляров нередко публикуют осенние газеты: смотрите, дескать, какая странная игра природы! Что-то подсказывало мне, что она должна быть очень набожной. Вообще она производила впечатление милого и доброго человека. Когда я подал ей руку, Мари смутилась и сделала книксен.
– Людвигсен, отнесите чемоданы в отель "Виктория", - сказал Арне.
– Я думаю, с дороги нам не повредит кружка пльзеньского.
На первый взгляд, Лиллезунд мне понравился. Это очаровательный лилипутский городок, каких у нас много на побережье в Серланде. Белые, желтые и голубые кукольные домики с цветочными горшками перед окнами, мощеные улочки с пучками зеленой травы в щелях между камнями, старые пожелтевшие таблички с угловатыми буквами: "Миккель Серенсен, сапожник"... И надо всем этим - неописуемый аромат старых деревянных домов, соленой морской воды, вяленой рыбы и свежих крабов. Главная улица, извилистая, с крутым уклоном, вела, разумеется, к рынку, а перед рынком красовался газетный киоск размером с добрый собор - наверное, главная достопримечательность города. Господи, подумалось мне, как же тут славно живется! Впрочем, пожалуй, через годик-другой начнешь изнывать от скуки.
Около рынка располагалась и самая большая местная гостиница, отель "Виктория". Это был светло-бежевый деревянный дом с верандой.
Мы уселись и заказали пиво. Хозяйка, мадам Бальдевинсен, крепкая и тяжелая, словно ржаное поле в августе, сама принесла нам целую батарею пивных бутылок на серебряном подносе. Я одним духом выпил первую кружку и, глубоко удовлетворенный, откинулся в удобном плетеном кресле. Арне обратился к Людвигсену, который сидел с пристыженным видом, теребя собственные подтяжки.
–
Я видел, что бедному Людвигсену очень не хочется отвечать: в присутствии молодой красивой женщины всякому трудно признать, что ты попросту боишься. Он проглотил слюну, потом вздохнул и, наконец, поведал нам спою печальную повесть - сперва запинаясь и мекая, потом несколько более живо:
– С этим домом все-таки, правда, что-то не так... Какая-то чертовщина, знаете... Я все-таки вовсе не суеверный человек. Мало ли что люди болтают! Но тут все-таки что-то не ладно, я вам правду говорю... Короче, не могу я тут жить - и все. Это мне на нервы действует! Это трудно объяснить... Ну вот, нехороший дом!... Что тут поделаешь, верно? Я и раньше замечал... Господин директор тоже не могли не заметить! И Мари!.. Верно, Мари? Но раньше я ничего такого все-таки не видел. И думал, заработок хороший, надо пожить, пообвыкнуть на новом месте, а это все - так, воображение... Но вчера, понимаете, я сам увидел, своими глазами! Это утром было, часов в одиннадцать. Я стоял у кустов смородины... Смородина не очень хорошая уродилась! Да... Я смотрел на ягоды, а потом посмотрел на дом. Просто так, взглянул на дом. И вдруг вижу в окне - два желтых глаза. Я сначала подумал, что-то отсвечивает. Нет, два огромных круглых желтых глаза! "Что за черт!" - думаю. И тут до меня дошло: это, наверное, кошка. Да, вижу, огромная черная кошка на втором этаже... Ах, ты, думаю, дрянь! Забралась в дом, пока я во дворе. Надо, думаю, выгнать. А то нагадит или испортит чего! Мне показалось, она в желтой комнате. Я пошел в дом, поднялся наверх, в желтую комнату - а там пусто. Дверь закрыта была. Окна тоже закрыты. Я подумал: Людвигсен, ты, наверное, ошибся, может эта дрянь залезла в другую комнату? Может, по соседству?.. Я пошел в соседнюю комнату - там тоже пусто. Я весь дом облазил, знаете, ни черта! Что же это такое? Не растворилась же она в воздухе! Все-таки, я же видел ее, собственными глазами, как вот вас теперь! В общем, какая-то чертовщина. Господа могут думать, что им угодно, а с меня хватит. Вы уж простите меня, господин директор, только я тут жить не хочу. Не могу - и все. И дайте мне, пожалуйста, расчет Этот немудреный рассказ произвел на меня впечатление. Пожалуй, более сильное, чем вчерашние истории, которыми потчевал нас Арне. Людвигсен не был похож па человека с богатым воображением. Мы просидели за пивом еще с полчаса, пытаясь его уговорить, но он наотрез отказался. Зато Мари, благодаря дипломатии Моники, согласилась пока не бросать нас и поработать в доме еще немного. Мы распрощались с беднягой Людвигсеном - он получил свои деньги, - поднялись и направились к причалу. Там стояла наготове новенькая яхта с хромированным подвесным мотором.
– Все на борт!
– скомандовал Арне.
– Вперед, навстречу новым приключениям!
Мы расселись, и он запустил мотор. Усаживаясь, я спросил Монику:
– Ну, как настроение? Тебе ни чуточки не страшно?
– Честно говоря, - ответила она, - мне как-то не по себе. Боюсь, это добром не кончится.
Глава 3
ЧЕЛОВЕК В ЗЮЙДВЕСТКЕ
Вскоре игрушечные домики Лиллезунда исчезли из виду, скрылась и маленькая гавань. Наша моторка с веселым стрекотом бежала между маленькими симпатичными островками, утыканными белыми рыбачьими хижинами, которые жались друг к дружке в небольших бухтах. На зеленых склонах холмов паслись овцы. Навстречу нам из заливчика вынырнуло рыбачье суденышко с парусом цвета оберточной бумаги, с сетями и рыбными ящиками на палубе. Свежий ветер гнал короткие волны с белыми гребешками на галечные пляжи и отвесные камни скал там, где рифы и шхеры взрезывали поверхность воды.
Бойко преодолевая испещренное волнами пространство, мы миновали еще несколько островов, и перед нами открылся длинный, довольно высокий берег, изломанным контуром вырисовывавшийся на фоне неба. К морю он обрывался совершенно голой и крутой скалистой стеной. Это был полуостров, он торчал среди моря, как огромный жесткий язык.
– Хайландет!
– провозгласил Арне.
– С этой стороны он необитаем. Сейчас вы увидите его с другого бока...
Он повернул руль, и мы обогнули полуостров. Теперь лодка двигалась вдоль истерзанного штормами и весьма негостеприимного с виду берега. Кое-где грозно чернели рифы, словно сторожевые посты, беспрерывно атакуемые лихими волнами.