Мертвое озеро
Шрифт:
Черный подал.
– - А я вот, кроме сигар, ничего не курю,-- сказал Петр и, приказав подать себе сигары, которые лежали в двух шагах от него, закурил.
– - Так Татьяну Сывороткину не знали?
– - спросил он.
– - Знал,-- отвечал Иван Софроныч, закуривая папироску.-- Она тоже тебя вспоминает; кланяться велела. Славная девушка!
– - заключил старик.
– - Хороша! Да что?
– - возразил Петр.-- Образования нет!
– - Сохнет, сердечная,-- продолжал Иван Софроныч.-- Всё такая печальная да молчаливая.
– -
– - значительно перебил Петр.
– - Замуж ни за кого не хочет,-- сказал Иван Софроныч.-- И Силантий сватался, и управляющий соседнего барина, немец, молодой такой, уж вот как высох, руку свою предлагал… отказала!
– - Отказала!
– - самодовольно повторил Петр.-- Вот как!..
– - И приказный из города сватался… Не пошла!
– - Не пошла!
– - повторил Петр.
– - Вот,-- сказал Иван Софроныч.-- И она тоже говорила: кабы ты приехал…
– - И она тоже? Да они, никак, там все с ума сошли!
– - Все тебя там ждут…
– - Ждут? Ну пускай ждут!
– - сказал Петр.-- Знать всё знаем, а помочь не можем!
– - прибавил он и свистнул.
И, став перед зеркалом, Петр принялся повязывать розовым платочком свою толстую шею; раз пять перевязывал он бант, пока остался им доволен; во всё это время черный слуга, стоя за ним, подобострастно повторял все его движения, поднимался на цыпочки, нагибал голову то влево, то вправо и успокоился не ранее, как увидав, что операция кончилась благополучно. Повязав платок, камердинер снова свистнул и глубокомысленно произнес:
– - Далеко кулику до Петрова дня!
Затем Петр уже довольно скоро довершил свой туалет, надев жилет и сюртук: то и другое, очевидно, не более пяти раз было надето барином и потом перешло в достояние камердинера.
Одевшись, Петр закурил новую сигару и закричал:
– - Ефиоп!
Черный слуга вошел.
– - Газеты принесли?
– - Не знаю.
– - Не знаешь! А спросить нет догадки! Беги, узнай! У нас газеты носят с черной лестницы,-- пояснил Петр Ивану Софронычу.
Через минуту прибежал мальчик с кипой газет и афиш.
– - Вот теперь и почитать можно!
– - сказал Петр, разваливаясь в кресле.-- Не прикажете ли? немецкую или французскую?
– - Нет, мне русскую, коли есть,-- отвечал Иван Софроныч.
– - Есть и русская.
Он подал листок Ивану Софронычу, а сам принялся глубокомысленно читать афишу, потом пошевелил и листы газет, сохраняя важную осанку человека занятого и вникающего; пока он читал, у него несколько раз гасла сигара, и по знаку его негр подавал ему каждый раз горящую спичку.
Наконец около двенадцати часов раздался звонок из внутренних комнат. Иван Софроныч вздрогнул и вскочил, как потрясенный электрическим ударом; но Петр встал спокойно и медленно и, собирая газеты, сказал:
– - Рано сегодня! Станет
– - спросил он, взяв листок у Ивана Софроныча.
– - Да ничего,-- отвечал Иван Софроныч.-- Всё такой вздор пишут.
– - Да о чем?
– - Да всё погоду бранят: говорят, что нехороша; да лавку Бакалейщикова хвалят: говорят, очень хороша.
– - Славная газета!
– - сказал Петр.-- Хоть никогда не читай, а как спросит, что в ней -- говори: ничего, либо: лавку хвалят,-- никогда не ошибешься…
– - Да, конечно,-- заметил Иван Софроныч,-- для вашего брата -- лакейства,-- выходит, хороша, а господам, я думаю, скучно: совсем читать нечего в ней!
– - Нет, и им нравится; вот мой барин, прошлого году, два месяца, не поверите, чем занимался: как только тут похвалят балыки ли, семгу, устрицы, вино ли,-- он тотчас посылает купить…
– - И что же?
– - спросил Иван Софроныч.
– - Да всякий раз выбрасывали!
Иван Софроныч искоса посмотрел на газету, которая была предметом разговора.
– - Зачем же покупать?
– - сказал он.
– - Да уж я пробовал спрашивать. Я, говорит, хочу убедиться, точно ли всё то никуда не годится, что здесь хвалят.
– - Ну?
– - Ну и уверился. Теперь и название ей свое дал… как бишь? да! "Опытный предостерегатель"! А вынеси-ка, говорит, "Опытного предостерегателя" в прихожую… право! так всегда и называет ее!
Звонок раздался во второй раз.
– - Ну, с богом, Петруша!
– - сказал Иван Софроныч.-- Так доложи ему, голубчику, что, дескать, управляющий вашей милости, Иван Софроныч Понизовкин, прибыл из Софоновки с отчетом и оброчными суммами и желает представиться.
Петр ушел, а Иван Софроныч начал приводить в порядок перед зеркалом свою физиономию, ожидая, что его сейчас позовут. Но Петр воротился и выразительно произнес:
– - Отказано!
– - Что так?
– - сказал удивленный Иван Софроныч.-- Да отчего же?
– - Не в духе,-- лаконически отвечал камердинер.-- Сначала не понял даже,-- прибавил он.-- Какой, говорит, Понизовкин?.. Управляющий, говорю, что в Софоновку изволили послать. А!
– - говорит. Ну, пусть в другое время придет -- теперь не время заниматься такими мелочами!
– - Мелочами? так и сказал, Петруша?
– - Так и сказал: мелочами!
– - Да какие же тут мелочи? Сам ты посуди, Петруша,-- возразил Иван Софроныч, горячась, как будто перед ним стоял сам владелец имения,-- полторы тысячи душ, фабрика бумажная, два года никаких доходов не собирали; всё привел в порядок, долги уплатил, фабрику увеличил; до двадцати пяти тысяч будет давать; сенокосы какие; а земля, земля-матушка! да только живи да благословляй бога… и, слышишь ты: всё мелочи!!! Да что же у него не мелочи, скажи, Петруша?