Мертвые из Верхнего Лога
Шрифт:
Марк неуверенно опустился на одну из циновок. Володя старался держаться поодаль от него, потому что стеснялся — его друг в своем кашемировом свитере и добротном пальто выглядел здесь чересчур буржуазно.
Рядом с Марком уселась забавная девица — тощая, белобрысая, с веснушками на маленьком вздернутом носу. Она бы могла выглядеть на четырнадцать, если бы не морщинки под глазами, которые, впрочем, ее не портили. У нее было такое лицо, словно каждую минуту девчонка готова рассмеяться. Как будто бы под ее белой кожей не мышцы и кости, а сплошной неиссякаемый смех, и достаточно неосторожного движения, чтобы он выплеснулся наружу. Девица, у которой между передних зубов зияла довольно большая щель, носила просторную мужскую рубаху, на талии перехваченную пояском и щедро открывавшую ее длинные костлявые ноги. Марку такие нравились — остренькие. Соседка с готовностью ответила на его улыбку и сообщила, что ее зовут Лия. А потом добавила:
— Я из Волгограда приехала. Специально на Шакти посмотреть.
— На кого? — удивился Марк.
Лия рассмеялась — смех ее был похож на рассыпавшийся по полу разноцветный бисер.
— Ты не знаешь Шакти, но заплатил двадцатку зелени, чтобы попасть сюда? Ну, ты даешь!
— Что, так называемый гуру еще и баба? — вырвалось у него.
— Левитирующая баба. Земное воплощение богини. — Девушка сказала это так буднично, словно сообщала, что электричка задерживается.
Марк решил сменить тему:
— Чем же ты занимаешься, Лия из Волгограда?
Снова смех-бисер, который показался бы беспричинным, если бы исходил от кого-то другого.
— Я студентка.
— Да ладно! Тебе же тридцатник уже, наверное, а то и больше, — решил поддразнить он.
Соседка не смутилась:
— В точку. Тридцать четыре. Но, как говорится, в педвузе сложно учиться первые десять лет.
— Так ты будешь учительницей?
— Это вряд ли. Слушай, у тебя трава есть?
— Не употребляю. И тебе не советую. Тут палатка недалеко, могу сходить за джин-тоником.
— Не надо, — поморщилась девица. — Да и начнется все скоро.
Марк подумал, что после того, как так называемая Шакти осрамится перед толпой, надо бы пригласить Лию к себе. Интересно посмотреть, какая она голая.
В подвале резко погас весь свет, что никого не смутило. Даже человек, который пел «оммм», и не подумал заткнуться. В темноте его протяжное утробное мычание звучало зловеще. Марк просунул руку под рубашку Лии и сжал сосок. У него было много женщин, и он прекрасно понимал, что хиппующая студентка тридцати четырех годков от роду не нуждается в реверансах. Та отстранилась, но с весьма многообещающим хохотком.
На крошечной сцене зажгли свечи. Много. Марк подумал, что если случится пожар, то все зрители погибнут тут замурованными — слишком много народу, слишком узкий выход. Кто-то ударил в гонг — гулкий звон размножился, отражаясь от бетонных стен подвала. Густо пахло растопленным воском, сандаловыми ароматическими палочками, чьими-то старомодными духами и отчего-то солоновато и металлически, как будто бы где-то была разлита кровь. «Так могло бы пахнуть жертвоприношение», — подумалось Марку, и он покосился на Лию. А та во все глаза таращилась на сцену и выглядела ребенком в ожидании чуда.
Наконец на сцене появилась женщина. С кошачьей пластикой она ступала по полу, красиво выгнув спину и расслабленно опустив плечи, но в ней чувствовался нерв, угадывалась готовность к прыжку. Смуглая кожа, как у цыганки, черные глаза смотрятся впадинами на изможденном лице. Седина слегка припорошила глянец роскошных волос. Шакти было, наверное, под пятьдесят, но она все еще оставалась интересной.
У Марка никогда не было женщины под пятьдесят. Природа наделила его редким даром — видеть чужую красоту, но ведь красота — понятие относительное. И временное. Он никогда не гнался за внешним глянцем и каждую свою любовницу искренне находил красивой. Ему нравились и хрупкие бледные девушки с выступающими ребрышками, и женщины с фигурой палеолитических Венер — с тяжелыми бедрами, с плотными складками на спине, в румянцем на щеках. Нравились молодые, с тугой кожей, и нравилось, когда первые морщинки линовали холст женского лица, в чем ему виделся некий трагический шарм. Но взрослые — по-настоящему взрослые — женщины, тем не менее, его пугали. Такие, как правило, не любили игры, им хотелось определенности. За их плечами был целый туристический рюкзак бесценного опыта — мужья, любовники, дети. Они слишком хорошо разбирались в жизни, чтобы позволить себе спонтанность.
Женщина, называвшая себя Шакти, коротко и хмуро кивнула людям, каждый из которых заплатил двадцать долларов, чтобы ее увидеть. Ее помощники — два обритых наголо худеньких мальчишки (нет, приглядевшись, Марк понял, что им не меньше сорока, просто плечи их узки, тела — худы и жилисты, а лицо имеет тот тип моложавости, который характерен для людей бесстрастных) вынесли на сцену чугунный дымящийся котел и батарею бумажных стаканчиков. Запахло чем-то пряным и горьким, как будто в котле закипал глинтвейн. Шакти погладила одного из помощников по бритой голове, и тот с песьей благодарностью взглянул на нее снизу вверх.
«Отвратительно! — подумалось Марку. — Настоящая тоталитарная секта! Мужик разве что пятки ей не лижет. Но если она попросит — будет лизать и не поморщится».
Шакти опустила старенький помятый половник в котел, несколько раз задумчиво помешала варево и начала разливать его по стаканчикам.
— Достаточно сделать всего несколько глотков, — не глядя в зал, сказала она.
Голос ее был глубоким и теплым, как темная бархатная портьера. При всем своем предубеждении Марк не мог не отметить, что в этой женщине есть нечто притягательное — воспринимающееся на животном уровне, не поддающееся словесной формулировке.
Один за другим женщина передавала наполненные стаканчики в зал. Люди пили — кто-то делал всего один осторожный глоток, кто-то доверчиво вливал в себя почти все содержимое — и передавали их дальше. Марк занервничал. Покосился на Лию, которая хмурилась и тянула шею, высматривая ближайший стаканчик, явно волнуясь, что ей не хватит.
— Что за пойло такое? — тихо спросил он. — Наркота какая-нибудь?
Лия подняла раздраженный взгляд к низкому потолку и не потрудилась ответить. Зато сидевший с другой стороны от Марка старик с буйно разросшимися усами, делавшими его похожим на мультипликационного Тараса Бульбу, тихо объяснил:
— За двадцать долларов, молодой человек, никто не предложит вам пейот. Это просто лесные травы, которые могли бы продаваться в любой аптеке. Шакти их сама собирает.
— Но… зачем?
— Да вы успокойтесь. Нельзя же быть таким дерганым. Просто расслабляющий отвар. Чтобы легче было настроиться. Шакти ведь не только левитацию показывает, но будет еще учить дышать, быстро засыпать, терпеть боль. Она очень редко проводит семинары, поэтому к ней всегда такие очереди.
В этот момент кто-то сунул Марку в руку стаканчик, на дне которого плескалась теплая, темная, густо пахнущая жидкость. В единый коктейль смешались запахи влажных корней тропических деревьев, сладковатой смолы, меда, горьких цветов, болотной ряски и еще чего-то странного, даже, пожалуй, страшного. Ощутилась этакая близость зверя, прозвучал тонкий намек на его присутствие. Помедлив пару мгновений, Марк все же принял решение пойти до конца. Зажмурившись выпил отвар, который оказался неожиданно приятным на вкус, сладковато-острым.