Мертвые из Верхнего Лога
Шрифт:
Они находились на площади — вытоптанная глинистая земля, в темноте угадываются очертания домов. Деревянных, простых, разве что более новых, чем большинство изб в окрестных деревнях. В центре площади находился некий странный предмет — огромная каменная плита, смотреть на которую было отчего-то необъяснимо жутко.
— Значит, заблудились? — прозвучал вопрос их провожатой.
Лада уже не спешила вести гостей в дом и поить чаем, как собиралась. И взгляд у нее сейчас был странный, точно остановившийся.
— Да.
Марк старался говорить как можно более беспечно. Он был мужчиной атлетического сложения. Мог отжаться от земли пятьдесят раз, регулярно ходил в модный спортивный клуб и даже увлекался одно время бразильским боевым искусством капоэйра, впечатлившись тем, какой гибкостью и мощью надо обладать, чтобы исполнять этот воинский танец. Да, Марк был сильным мужчиной, а Лада — крестьянка, женщина, на голову его ниже, худенькая, с мягкими щеками. И все-таки в ее присутствии он чувствовал себя маленьким и слабым.
— Мы здесь не одни, — выдавил Марк. — Я позвоню друзьям, и они за нами приедут. Мы вас долго не побеспокоим.
Но не успел он извлечь из кармана мобильный, как Лада вдруг метнулась к нему, став в тот момент похожей на атакующую змею, — такими точными и резкими были ее движения. Марк и понять ничего не успел, а она уже без труда выбила телефон из его рук и тут же раздавила его одним ударом огрубевшей от постоянного хождения босиком пятки.
— Извините. — На лицо женщины вернулась ласковая улыбка, что теперь скорее пугало, чем расслабляло. — Мы не разрешаем пользоваться никакой техникой. Нам огласка не нужна.
— Но… — Марк посмотрел на обломки аппарата. Между прочим, недешевого. — Как вы можете так…
— Да бросьте! — в открытую рассмеялась Лада. — Вы же пришли не просто в гости. Я, конечно, могу еще какое-то время притворяться, что я — обычная крестьянка, а вы — просто заблудились в лесу, только что-то мне это не очень интересно.
— Тогда… кто же вы? — Ангелина облизала пересохшие губы.
— Лекции читать на ночь глядя мне тоже неохота. Мы поступим так. Я отведу вас в один из пустующих домов и действительно напою чаем. А утром вам объявят, для чего вы нам пригодитесь. — Подумав, женщина вполголоса добавила: — Или почему не пригодитесь вовсе. Бывает и такое… Ступайте за мной.
Но никто не тронулся с места.
Ангелина думала: ну и пусть, ну и пусть… Если даже я не смогу увидеть Дашу, то хотя бы повторю ее судьбу…
Марк думал: зачем, зачем, зачем я послушал эту ненормальную, почему не дождался рассвета, как собирался? Что с нами теперь будет? И еще он подумал о том, что в моменты, когда смерть подходит к человеку особенно близко и даже как будто бы гладит мягкой меховой лапой по щеке, почему-то особенно хочется жить…
Лада же думала: Хунсаг будет доволен. Мужчину, скорее всего, отбракуют, зато женщина еще ничего. Как минимум, она сможет родить, а это важно. Хунсаг как раз на днях говорил, что деревне нужны новые матки и новые дети. Скоро будет построен еще один дом, большой, специально для тех, кого приведут, чтобы рожать…
И никто из них троих не понял, что конкретно произошло и в какой момент началось.
Сначала они услышали приближающийся шум — тарахтение мотора, хотя ни одно моторное средство не могло пробраться в такую глушь. Потом в небе показался красный огонек. Наконец стрекот стал уже таким громким, что из домов начали выходили люди. Выходили — и растерянно смотрели на ночное небо. Были среди них и мужчины, и женщины, и несколько детей. Некоторые выглядели обеспокоенными и напуганными, другие смотрели на небо в блаженном отрешении, как будто ожидали не вертолет, очертания которого уже можно было разглядеть, а древнее крылатое божество, которое спустится и сложит у их ног свои перепончатые крылья.
Их было много, жителей странной лесной деревни, десятки. И все были одеты в светлые, просторные льняные рубахи.
И вдруг небо осветил огненный всполох. Секунда — и кто-то завизжал, кто-то упал на землю и закрыл голову руками. Загорелась раскидистая береза, которая простояла на своем месте, должно быть, целую сотню лет. Вертолет опустился ниже, из него выбросили веревочную лестницу. Пламя перекинулось с дерева на крышу ближайшего дома.
«Жанна… — понял Марк. — У нее всегда было чутье зверя. Она поняла, что времени нет, и решила лететь. Нашла где-то вертолет — ночью, всего за каких-то два часа. Она всегда была такой…»
Поляну заволокло синеватым дымом.
Марк вдруг понял, что Ангелины рядом нет.
Из вертолета спускались люди — мужчины в темном, которые действовали быстро и слаженно, как солдатики из компьютерной игры.
Кто-то сбил Марка с ног, но перед тем, как плашмя упасть на землю, он успел заметить женщину — немолодую, полную, рыжую, в чем-то предсказуемо и неуместно красном. Потом сознание оставило его.
Столяр из деревни Камыши, у которого Нина, бывшая сельская учительница, заказала гроб, смотрел на нее странно. Он прекрасно знал эту женщину, знал, что та спилась после исчезновения мужа и что никто из ее близких в последнее время не умирал, поскольку иных близких, кроме погибшего мужа, у нее не водилось.
Но Нина стояла перед ним, серьезная и деловая, с кошельком в руках, готова была платить. И притом многого не требовала.
Сколотить гроб — дело плевое. Брус есть, он за один вечер управится. Местные обращались к нему часто, не желая переплачивать в похоронных агентствах.
Конечно, столяр спросил — зачем, мол, дамочка, вам потребовался столь странный предмет. Но взгляд Нины был красноречивее любого ответа. Посмотрела бывшая учительница так, что мужик сразу понял: если много болтать, не видать ему легких денег.
У столяра имелся личный автомобиль — старенькая «Газель» с проржавевшими дверьми. Следующим вечером он доставил гроб — простой, из светлых досок — к ее дому, когда уже стемнело, как заказчица и просила. Нина заплатила еще триста рублей и попросила занести гроб в дом, поставить на обеденный стол.
— Разве ж можно? — возмутился было мастеровой, но снова наткнулся на красноречивый взгляд.
Триста рублей, по его меркам, — весьма солидная сумма. Столяр радостно прикинул, что теперь купит жене купальник, который та давно выпрашивала. Однако когда он втаскивал гроб в дом, ему было не по себе, жутковато.