Мертвых не судят
Шрифт:
Он почему-то начал прикидываться научным работником, чем немало ее насмешил. Похоронив друзей и почти растеряв родственников, Елизавета Петровна полностью сохранила здравый смысл и чувство юмора и отлично знала, что у научного работника сегодня вряд ли достанет денег на квартиру уже после оплаты поездки в метро.
Славич тут же внес коррективу: он научный сотрудник, но подрабатывает в западной фирме, которая хорошо платит. Елизавета Петровна коррективу приняла без дальнейших вопросов, и Славич мысленно перекрестился.
По-видимому, он понравился Елизавете Петровне, несмотря на явную липу в легенде,
Славич пожалел, что не приготовил. себе на сегодня напарника. Ему хотелось посмотреть, кто будет выходить из квартиры снизу. В одиночку же заниматься этим не стоило, учитывая, что его личность могла быть хорошо известна. По этой причине (точнее, решив считать данные соображения достаточно веской причиной) Славич завел свою машину и поехал купаться в Серебряный Бор.
Тащился туда целый час, но на пляже трудная дорога забылась сама собой. Тут было хорошо. Среди загорелых и загорающих юных девиц вместе с их дружками, раздувающими мышцы, словно петушиные, хвосты. Среди томного безделья рядом с прохладной рекой. Вот так бы всю жизнь работать, дремотно думал Славич, подставив спину горячим солнечным лучам.
— Эй, мужик! — произнес кто-то над ним, и Славича не слишком вежливо пихнули в плечо.
Он перекатился на бок. Щурясь, посмотрел на трех юнцов, стоявших рядом в расслабленных позах хозяев окрестностей.
— Спички есть, мужик? — развязно сказал один.
— Некурящий, — коротко и кротко ответил Славич.
— Ну и дурак, — заключил юнец.
— Почему? — спросил Славич, чем поверг юнца в недоумение. Однако он быстро нашелся.
— Потому что дурак. А ты что, возражаешь?
— В известной мере — да, — серьезно ответил Славич. — Хотя не могу отрицать, что в некоторых обстоятельствах могу вызвать подобное впечатление.
— Чего? — юнец развеселился, и дружки поддержали его гоготом. — Каких обстоятельствах?
Они уже предвкушали развлечение, но Славич им все испортил. Одним плавным движением он поднялся на ноги и толкнул указательным пальцем ближайшего юнца в солнечное сплетение. Не очень сильно, но этого оказалось достаточно, чтобы тот оборвал смех и, хмыкнув, отступил на шаг.
— Например, когда разговариваю со всякими козлами вместо того, чтобы сразу шею сломать, — свирепо произнес Славич.
В принципе юнцы были неплохо развиты в физическом отношении, но каменная монолитность фигуры Славича их смутила. Еще больше смущало очевидное желание Славича немедленно помахать кулаками. К этому юнцы не привыкли, но и отступать с позором не желали.
— Сейчас, мужик, погоди, —
Он повернулся, намереваясь, видимо, отправиться за подкреплением, и тут же получил в зад мощный пинок, сваливший его наземь. Это было не очень больно — Славич бил пяткой, скорее обидно, но юнец решил пока не обижаться. Он пробежал несколько метров на четвереньках, уходя из опасной зоны, и лишь тогда вскочил на ноги.
— Сейчас, мужик, погоди, — злобно прокричал он и, сопровождаемый дружками, кинулся к соснам, за которыми, вероятно, отдыхала основная его компания.
Славич тем временем подобрал свои вещи и легкой рысцой побежал в другую сторону. Чуть позже, медленно выезжая на дорогу, он увидел довольно большую группу мускулистых парней, которую, остервенело оскалясь, вел к пляжу оскорбленный юнец.
Солнце устало стремилось к горизонту, и, когда Славич добрался до Спартаковского переулка, в город, словно похоронная команда на поле боя, неторопливо вползал полумрак. В окнах квартиры на третьем этаже горел электрический свет. План Славича был прост до крайности. Он хотел выследить последнего, кто покинет квартиру. После чего он пойдет за ним или за ней — что гораздо лучше — и попытается узнать все возможное об этом человеке. А завтра будет новый день и новый расклад сил.
Славич увидел, что в нужной ему квартире кто-то притворяет оконные створки. Очевидно, рабочий день заканчивался, так как окна одно за другим медленно гасли.
Перебежав через двор, Славич выглянул из-за угла. Из подъезда вышли двое, не спеша направились в сторону метро. Славич дернулся было вслед за ними, но внезапно остановился, Вернулся во двор; все окна были темны. Снова выскочил на улицу и отыскал ближайший исправный телефон-автомат. Квартира отозвалась вежливым баритоном — возможно, это был голос того самого Леонида, коварного искусителя длинноногой Дины. «К сожалению, меня сейчас нет на месте, — сообщил баритон. — Оставьте, пожалуйста, ваше сообщение после звукового сигнала».
Порывшись в багажнике «БМВ», Славич нашел капроновый буксировочный трос и сунул его в полиэтиленовый пакет.
Елизавета Петровна еще не спала, ожидая возвращения Славича, и немного удивилась тому, как мало у него вещей. Славич объяснил, что окончательно все перетащит на днях. Они пили чай и разговаривали около получаса. Славич честно настраивался на более долгую беседу, но Елизавета Петровна деликатно завершила разговор и отправилась спать, предварительно выделив Славичу кое-какое ветхое, но чистое и выглаженное постельное белье.
Оставшись один, Славич погасил свет и, не раздеваясь, улегся на кушетку. В квартире поскрипывал дубовый паркет, где-то далеко монотонно капала вода. Закинув руки за голову, Славич вслушивался в звуки затихающего дома, почти бесплотные шаги Елизаветы Петровны по квартире и начал даже слегка подремывать.
Наконец все окончательно стихло.
На капроновом шнуре Славич примерно через каждые полметра навязал опорные узлы и, прикрепив конец троса к массивной трубе отопления, залез на подоконник и бесшумно скользнул вниз. Как Славич и предполагал, створка окна квартиры внизу легко отошла в сторону. Славич мягко сполз внутрь и включил свой шпионский фонарик-карандаш.