Мертвый разлив
Шрифт:
– Если что-то годится для американцев с японцами, то и мы как-нибудь втиснемся, – сказал Вадим. – А все эти байки, об исключительности, выгодны одним властолюбцам, а годятся лишь закомплексованным дуракам.
– Коих большинство, – напомнил Тим. – А как же наша “соборность”?
– …сказал баран барану. Вообще, среди разумных людей это зовется стадным инстинктом. Есть чем гордиться, да?
– Но разве человек не стадное животное?
– Общественное! Почувствовал разницу?
– Ну да, конечно, – подхватил Тим. – Когда в стадо сбиваются люди, это уже зовется обществом, верно?
– Люди не сбиваются в стада, если они люди, – даже и в стаи. Разуму нужна свобода!
Вадим и сам поморщился – настолько выспренно это прозвучало. Однако не отказываться же от смысла из-за неудачно выстроенной фразы? Он потянулся за чайником и подлил кипятку в загустевший чай – себе и Тиму. Последний, правда, любил чаевничать покруче, а в прежние времена и вовсе заваривал по трети пачки на чашку, – но и без того он слишком легко возбуждался, с полуоборота.
– Хорошо говорить тебе – сильному, – проворчал Тим. – Ты-то распорядишься своей судьбой, если захочешь. А каково слабым?
– Я себя сильным не считаю, – возразил Вадим. – Хочу я куда больше, чем делаю, даже когда все зависит от меня. Правда, большинство и на такое не способны – зато очень изобретательны в оправданиях.
– На меня намекаешь? – поинтересовался Тим. – Как будто мне есть куда деваться!..
– А что мешает тебе перейти, скажем, в частники? Ты ведь всегда мечтал о самостоятельности.
– Во-первых, не так это просто: мы ж крепостные не только по названию, сам знаешь. И даже паршивые наши конурки приписаны к КБ, а стоит из него выйти… Во-вторых, кому там нужны мои таланты? Здесь меня хоть и достают, однако погоняют не слишком и не мешают удовлетворять любопытство за государственный счет – пока отчетность в порядке. В-третьих, подпасть под власть крутариков немногим лучше.
– Но там хотя бы есть выбор.
– Если повезет, – сказал Тим, – и то – поначалу. А в общем, такое же крепостное право, только поводок чуть длинней.
– Вот я и говорю, – хмыкнул Вадим. – Оправдываться мы умеем.
– Это доводы, чудило, – возмутился спец. – Не оправдания – доводы!
– Ну да, уровня: если не вполне белое – значит, черное. Конечно, полной свободы тебе не дадут нигде и никогда, но ведь ты даже кусочка ее не желаешь – под тем предлогом, что не предлагают всю. Если б это не затрагивало тебя лично, ты сам бы понял, насколько нелепы такие “доводы”.
– Хорошо, а почему ты туда не уходишь?
– Во-первых, по своему психоскладу я не предприниматель, не лидер и не воин…
– Зато умелец, каких поискать!
– Во-вторых, здесь пока интересней. Крутари мне, в общем, понятны – во всяком случае, тамошние странности тутошним не чета. Льщу себя надеждой, что шевелить мозгами умею не хуже, чем руками.
– Все ты врешь! – мстительно сказал Тим. – Ты ж у нас христосик, филантроп, а здесь в тебе нуждаются многие – вот ты и рассиялся сердцем, будто тот придурошный Данко! И обойдутся с тобою как с ним, когда догоришь, – все же Горький был не глуп.
– В отличие от тебя. Где ты видел таких филантропов?
– Вон, сидит один!..
– На, залейся, – сказал Вадим, заваривая гостю свежую порцию чая, ибо прежнюю тот уже допил, а заодно почти прикончил и собственные консервы, оставив хозяину последнее ананасовое колечко. – Бог с ними: с крутарями, с филантропами… Поговорим лучше о Крепости.
– Ну чего ты к ней прилип? Стоит худо-бедно, не рассыпается – и слава Основателю! Может, это и вправду нам больше подходит, может, мы действительно ближе к китайцам? Почему не допустить, будто планомерные, последовательные реформы сверху способны привести к благоденствию – пусть не быстро, зато без лишних потрясений?
– Братишка Тим, ты все-таки технарь, а рассуждаешь как заправский чинодрал – вроде того же Марка, – подколол Вадим приятеля. – Ну напрягись, попробуй выстроить модель этой системы, показать ее механизмы, кабели, движители. Только собери ее из реальных деталей, не из придуманных. Ты ведь умеешь подмечать людские слабости – не только же затем, чтобы позлословить? Поставь себя на место Глав – захочешь ты делиться властью? А если захочешь, то кто тебе это позволит?
– Интересно, на что ты намекаешь? – спросил Тим. – На заговор таинственных злоумышленников? Так не ты первый!
– “Не следует умножать число сущностей”, – согласился Вадим. – Вообще меня никогда не вдохновляли поиски тайных врагов, столь у нас популярные, – почти все можно объяснить собственной дурью. Однако на сей раз действительно не складывается.
– В конце концов, много ты в этом понимаешь! – с презрением сказал гость. – Может, ты обществовед? Или социолог? Ты же технарь, как и я, в крайнем случае – менестрель. Оставь эти странности гуманитариям.
– Дипломированным, подтвержденным?
– Хотя бы.
– А с чего ты взял, будто они понимают больше?
– Ну-ка, ну-ка, – заинтересовался Тим, – разъясни!
– Знаешь, я давно разуверился в мудрых правителях и честных советниках у них на службе. Лучший способ завалить дело – поручить его государству. Для меня оно неизбежное зло, а вовсе не священная корова. И потом, слишком это меня затрагивает, чтобы оставлять решение другим.
– Интуитивист! – презрительно хмыкнул Тим. – И чего же ты чуешь теперь?
– Что нынешняя идиллия скоро закончится. До сих пор только готовилось нечто, а настоящие изменения начнутся теперь.
– А кроме домыслов у тебя ничего нет?
– А участившиеся разборки между крутарями? – принялся загибать пальцы Вадим. – А эти ночные мясорубки? А необъясненная пропажа многих людей? А массовая дебилизация, зашедшая так далеко?
– Может, опять на солнце пятна? – задумчиво промолвил Тим. – Наши люди такие впечатлительные!
– Я чувствую: что-то надвигается. Пока мы видим только ширму, а за ней подходит такая каша! И вот тогда за нас примутся всерьез.
– Не жидковато для приличной гипотезы?