Мертвый жених (Собрание рассказов)
Шрифт:
Антоний собирался было внушить козлоногому правильные представления о мире, Боге и нравственности, как вдруг сатир потерял мгновенно все, что было в нем человеческого. Нижняя губа у него отвисла, все тело, дрожа, стало каким-то упругим и напряженным; взрыв землю копытами, он бросился опрометью в кусты, где журчал ручей.
Недоумевая, праведник стал прислушиваться к тому, что происходило в густой листве на берегу. Антоний подумал, что сатир занялся охотою, поймал какого-то зверька и, может быть, желает угостить мясом путника. Тогда преподобный поспешил в кусты в надежде убедить сатира не вкушать скоромного. Но едва Антоний
— Я вижу, вы хотите предаться телесным наслаждениям, — сказал Антоний мягко. — Но могу вас уверить, что вечное благо зависит, напротив, от воздержания, а необузданная похоть влечет всех нас к гибели. Кроме того, эта прекрасная девушка, по-видимому, вовсе не желает земных утех, и я охотно проводил бы ее к одному моему знакомому епископу, который научил бы ее истинам веры и — почем знать, — быть может, она взяла бы на себя сладостное иго отшельничества. А это уже совсем хорошо: не то, что преходящая и сомнительная радость чувственных объятий.
— Я тебе дал фиников, — сказал сатир сердито, — а ты вот вмешиваешься не в свое дело. Уходи скорее, а то я тебя забодаю.
Это огорчило Антония. Но еще более он смутился, когда заметил, что нимфа схватила сатира за бороду и тянет его к себе. Из этого можно было заключить, что она стонала притворно и, как это ни странно, ей вовсе не были неприятны грубые ласки, которые расточал ей козлоногий.
Тогда святой Антоний, отчаявшись, махнул рукою и пошел искать преподобного Павла.
Ему удалось найти его без большого труда, но тут произошло недоразумение.
Преподобный Павел, заслышав шаги, вообразил, что это идет к нему куртизанка Ирена или какая-нибудь другая блудница и, испугавшись, поспешил запереть дверь своей кельи.
Тщетно уверял Антоний, что он ищущий правды Христовой и притом мужчина и что он не хочет соблазнить Павла, а совсем напротив, желает приобщиться его мудрости.
Наконец, Господь внушил Павлу доверие к голосу Антония. Отшельники радостно обнялись и тотчас же начали беседовать на возвышенные темы. Когда наступил час завтрака, ворон принес им хлебец. Павел предложил Антонию разделить его пополам. Антоний сказал, что он недостоин первый преломить хлеб. Так дружески они препирались долго, пока, наконец, не взялись вместе и одновременно его не разломили.
Несколько дней пребывал Антоний у Павла, учась искусству мудрого жития.
Павел объяснил Антонию, какие бесы чем заведуют и как с ними надо сражаться. Между прочим, когда Антоний жаловался на искушение плоти, Павел ему сказал:
— Надо смириться и надеяться. Вот мне сто первый год, а я в прошлом году еще неоднократно был искушаем женскими прелестями, но теперь, слава Богу, почти освободился от этих злых чар. Значит, не надо отчаиваться.
Эти мудрые слова очень утешили Антония.
Простившись и поблагодарив Павла, он удалился. По дороге он опять наткнулся на сатира и нимфу, но это был уже другой сатир и другая нимфа. Прелестница кричала и звала
Он теперь знал, — и Павел подтвердил это, — что козлоногие и нимфы свободны от законов человеческой совести. Павел даже сказал Антонию, что, вероятно, Господь отпускает этим лесным существам то, чего никак нельзя простить обыкновенным людям.
АГНЕСА [63]
Агнесе было тринадцать лет, когда она, покинув смерть, обрела жизнь.
Она была молода, но ум и душа ее были зрелы. И наружность ее была прекрасна, но сердце еще прекраснее.
Однажды в полдень она возвращалась из школы, размышляя о Божественном промысле. Внутренний свет озарил ее. В этот час ее встретил молодой человек, сын префекта, Гораций, который, между прочим, писал стихи, хотя и не такие искусные и значительные, как великий Гораций, но все же достойные внимания.
63
ПБ.
Юный поэт был очарован прелестною Агнесою.
«Это — одна из муз сошла на землю, — подумал он, — не Эрато ли? У нее такая мечтательная и такая задумчивая улыбка. Или, быть может, это Эвтерпа? У нее такой мелодичный голос. Или сама Мельпомена? У нее такие трагические глаза… Впрочем, все эти мифы едва ли достоверны, но прелести этой девицы так очевидны, что она, пожалуй, не нуждается в сравнении с дочерями Юпитера и Мнемозины».
Юный поэт вскоре нашел случай познакомиться с Агнесой и тотчас же открыл ей свои чувства. Этот молодой человек, хотя и был эпикурейцем по своим философским убеждениям, а по рождению — язычником, отличался, однако, добрым мужеством и пламенною душою. Поэтому он очень понравился благочестивой Агнесе. Но она не забыла своего обета, данного ею внутренне и безмолвно в час, когда она познала тайну искупления.
Вот почему она сказала поэту:
— Я не могу быть твоею женою, Гораций, но я охотно стала бы считать тебя моим братом.
— О, прелестная Агнеса! — воскликнул молодой человек. — Твоя скромность понятна мне, но тем милее ты моему сердцу. Поверь, что моя любовь, пламенная и страстная, сочетается с братскою любовью, о которой ты говоришь. Ты будешь моею женою, Агнеса, и утолишь муки моей страсти, а я не устану быть с тобою нежным до конца моих дней.
— Друг мой, — отвечала ему Агнеса. — Поверь, что страсть ведет нас не к жизни, а к смерти.
— То, что ты говоришь, загадочно и неясно, — сказал Гораций. — Ты уклоняешься от любви моей, потому что, признайся, — у тебя есть другой жених. Он, быть может, благороднее, доблестнее и даровитее меня. Скажи мне откровенно, Агнеса.
— Да, у меня есть жених, — сказала Агнеса, думая об Искупителе. — Он благороднее, чем ты, Гораций; солнце и луна славят Его красоту; Его богатства — безмерны; Он властен воскрешать мертвых и Его любовь превыше любви человеческой. Он надел перстень на мой палец; Он украсил меня драгоценными камнями и облек меня в златотканую одежду; Он сделал знак на моем челе, чтобы никому, кроме Него, не дарила я моей любви, и Он окропил мои колени Своею кровью. Я предалась Его нежности, и мое тело соединилось с Его телом…