Мерзавец на выданье
Шрифт:
— Успокойся, Миша, — нежно проворковала Валерия. — Анатоль не нарочно. Недотепа шампанское неловко открыл, вот пробка мне в лицо и попала, чуть ни выбила глаз.
На лице Михаила отразилось страшная мука:
— Тебе больно?
Валерии не было больно — жалко было щеку. Однако, увидев, что ее болью не притворно, а истинно болеет он, Михаил, она подумала: «Это блаженство», — и радостно солгала:
— Конечно больно. Больно так, что терпеть не могу. Сейчас заплачу, наверно.
И,
«Буду дрянью последней, — решила Валерия, — если еще хоть раз его обману».
А Михаил уже тащил ее за руку в спальню, укладывал на кровать, успокаивал:
— Ничего, сейчас все пройдет, я умею заговаривать боль, меня бабушка Дэна учила, ты только зажмурь глаза и молча лежи.
И, прикрыв щеку Валерии своей теплой сухой ладонью, он с забавной серьезностью зашептал детские глупые заклинания:
— Ахалай-махалай, ты рукой не махай, Леры боль забирай, мухиль-втюхель, чабель-шнобель, получай по полный жопель…
Она с улыбкой вслушивалась в его мягкий шуршащий голос и думала: «К черту Лизку с ее брюнетами. К черту Эркана. (Даже до этой минуты Валерия турка все еще тайно любила). К черту все предрассудки. Пусть блондин. Пусть тщедушный. Он мой! Мой! С ним никогда не расстанусь».
— Тебе хорошо? — спросил Михаил — видимо на лице ее отразилось блаженство.
— Да-а, — прошептала Валерия.
Не открывая глаз, она нащупала его голову и неуверенно притянула ее к своей полной груди. Михаил вдохнул сладковатый запах ее тела и сказал:
— Как мне повезло, что я тебя нашел.
И Валерия окончательно поняла, что глупо сопротивляться самой себе: блондин, так блондин — пусть смеются. И он это понял: хватит сопротивляться, пусть дылда, пусть Копилка — у всех есть недостатки.
Их тела устремились друг к другу, но в этом физическом поиске плоти было слишком много духовного, тонкого, чистого. Это был поиск родной пылинки в бескрайней бездне одиночества… Это был вызов себе и толпе… Это был вопль: отойдите, святое… Это был…
Что это было, они не знали. Слившись в одно целое, они забыли про свои тела, каждый стал частью единого организма, и он, организм этот, казалось, не был материей. О том, что они из плоти, Валерия вспомнила позже, с томной грустью вернувшись в реальность.
Жадно зарываясь в Михаила, она подумала: «Так хорошо бывает только в раю».
И, задохнувшись от нежности, уснула.
Он тоже заснул.
Разбудил их телефонный звонок. Звонила Елизавета.
— Лерка, ты где? — возмущенно спросила она. — Почему не на работе?
— Я еще сплю, — не вполне просыпаясь, пробормотала Валерия.
— Спишь?!
Валерия глянула на часы и ужаснулась:
— Проспала!
— Немедленно дуй в офис! — приказала Елизавета, и в трубке раздались гудки.
Валерия растерянно уставилась на Михаила. Он по-прежнему спал, очень крепко. Она не решалась его будить, умильно смотрела на тонкий, красивый профиль, на нежную щеку, чуть тронутую бесцветной щетиной…
«Блондин. Атласная белая кожа, рыжеватые ресницы… Сколько ему лет? Двадцать? Тридцать? Не угадаешь. Вполне за подростка сойдет. Хотя, нет, у глаз морщинки наметились… Видно: уже не пацан…»
— Ой, что это я! — опомнилась Валерия. — Мишка, вставай, работу вдвоем потеряем!
Рыжеватые ресницы дрогнули, раскрылся холодный злой глаз — серый, ледяной, настороженный, он чужаком скользнул по Валерии и оттаял, томно струясь нежностью и теплом. Раздался сонный бархатный голос:
— Лерка, родная…
— Миша! Миша! — запаниковала Валерия. — Беда! Опоздали!
— Куда? — он вскочил, смешной, всклокоченный, тусклый.
— На работу, Миша, на работу! — закричала она, погружая в тесный заморский лифчик свободолюбивую русскую грудь. — Дороф должен вот-вот прийти!
Михаил, еще не проснувшись, подумал: «Какой еще Дороф? Дороф же я!»
— Какой Дороф? — спросил он, и Валерия возмутилась:
— Ну, Мишка, ты и даешь! Наш с тобой Дороф! Наш шеф! Вот-вот он придет!
Михаил ужаснулся:
— Сюда?!
— Да нет, — рассмеялась Валерия. — Что ему делать здесь? Он с делегацией в офис притопает, с канадской, а там совершенно пусто. Даже дверь на замке. Лизка тоже опаздывает, только что мне звонила…
— Черт!
Вихрем вынесло его из постели. Схватив брюки, Михаил закружил, запрыгал по спальне, неловко пытаясь попасть ногой в штанину. Раздался треск ткани.
— Черт!
Михаил упал, увидел на полу рубашку, обрадовался и начал спешно ее натягивать, мгновенно забыв про брюки и с жадностью поглядывая на лежащие под тумбочкой носки.
«Что он возится, как мальчишка?» — рассердилась Валерия и, ловко накинув блузку, умчалась в ванную, бросив ему на ходу:
— Давай скорей, завтракать некогда, я только кофе сварю.
Наспех почистив зубы и плеснув воды на лицо, Валерия, даже не глянув в зеркало, отыскала чистую юбку, скользнула в нее и, приговаривая «какой в доме бардак», понеслась варить кофе. Она разливала его по чашкам, когда в кухню влетел Михаил. Валерия глянула на него и прыснула со смеху:
— Чудо ты!