Мессия для варана

Луженский Денис Андреевич

– Не, - мальчик пожал плечами, разглядывая собственное творение, - какой же он живой, если у него лица нету. Не видишь, что ли?

– Но ты ведь дорисуешь? Ну, потом. После обеда или завтра...

– Нет, - безучастно бросил Жань.
– У меня не выйдет. Я не помню его лица.

– А я своего папу помню, - девочка запнулась.
– И его, и маму. Не так много ведь дней прошло.

Художник больше не сказал ничего, ещё несколько секунд смотрел на украсивший стену рисунок, потом молча отвернулся и ушёл. Хейда проводила его грустным взглядом, вздохнула и произнесла, будто оправдываясь за друга:

– Он ничего не забыл,

только вид делает. Ему так легче.

Едва ли она знала это наверняка. Эйт вовсе не был уверен, что у паренька нет какого-нибудь программного сбоя. Центральный процессор - слишком хрупкая штука, особенно органический, защищённый одной лишь черепной коробкой. Один случайный удар, и у тебя вместо цельной картины мира - лишь осколки, обрывки, фрагменты. Скажем, Эйт знает наверняка: вон та штука на плече у безлицего - это пистолет-пулемёт полицейской модели. Но откуда он это знает?

* * *

Смотреть на ныряющих, весело резвящихся детей было почему-то приятно. Резервуар опреснителя ночью пополнился, и вода плескалась всего в паре сантиметров от бортика. Обнажённая Тея, хорошенько разбежавшись, с визгом сиганула на середину длинного и узкого бассейна, рыбкой ушла в прозрачную глубину, но скоро вынырнула и, легко подтянувшись, вылезла на сушу.

– Чего не купаешься?
– спросила она, отжимая воду из длинных чёрных волос.

Эйт пожал могучими плечами. Плавать ему до сих пор не приходилось, но он был уверен, что справится с этим делом без труда. Вот только для чего? Вода устраивала его в виде питья, да и то - лишь два-три раза в сутки, не чаще.

– Здесь хорошо. Повезло, что Юлна сюда нас привела...
– она осеклась, подумала немного и поправилась: - Это с ней нам повезло. Если б не Юлна, никуда бы мы вовсе не пришли. Так бы все и остались там, на "первой".

Девочка вздрогнула и на лицо её словно легла тень пережитого страха.

– Тебе ведь рассказывали, да?

Эйт покачал головой.

– Нет?
– Тея вроде бы удивилась.
– Совсем-совсем никто? И Юлна тоже? Хотя... она-то не станет, небось. Ну, ладно, я тогда расскажу. Про бучу на первой жилой палубе слышал, небось?

Он снова качнул головой, но девочка на него уже не смотрела - уставилась куда-то в стену позади резервуара и просто заговорила:

– Когда стрелять начали, нас собрали в пищеблоке. Мне, Хейде и Фраю велели за младшими присмотреть, а блок снаружи заперли - чтобы никто не вышел родных искать. Малыши так ревели...
– голос Теи дрогнул, и она сглотнула, будто пытаясь протолкнуть в горло плохо пережёванный кусок.
– Только Юлна не ревела - стояла и смотрела на ну штуку... ну, этот, как его... лифт такой маленький, чтобы готовую еду спускать на нижний сектор - там кафетерий для механиков. Нам не разрешали его трогать, говорили: "Опасно". А потом что-то снаружи началось. Мы с Фраем стояли у дверей, слушали, и вдруг - стоны, кашель, кто-то закричал: "Газ! Это газ!" Слышим: около двери шаги, потом будто бы упал кто-то и хрипит. Страшно! Фрай начал стучать, чтобы открыли. Я перепугалась, прошу его: "Перестань, Фрайчик, перестань! Не надо открывать!" И тут сзади: щёлк, ш-ш-ш! Смотрим: Юлна возле того лифта стоит, и дверца открыта. Его нельзя было трогать, а она подошла - и открыла. Говорит: "Я знаю, что нужно делать. Не бойтесь".

Тея замолчала, казалось - девочка заново переживает

всё, что случилось. Когда, наконец, она заговорила снова, голос её удивительным образом изменился: из него исчезли страх и горечь, пропала нервическая дрожь.

– В трубе оказалось не так уж жутко, и даже если кто-то плакал, не хотел лезть - Юлна говорила: "Не бойся, я же не боюсь!" Знаешь... стыдно было трусить, когда она рядом. Мы все спустились вниз, и малышей тоже спустили. В блоке уже глаза слезиться стали, и горло першило - наверное, газ просочился. Но мы спустились, и Юлна... ну, она просто пошла дальше, а мы - за ней. Она под решётку на полу - и мы тоже. Она в вентиляцию - и мы следом. Спускались, спускались... Знаешь, как во сне - шли и шли. Никто не ревел... Странно, да? А потом пришли сюда, и Юлна сказала: "Вот хорошее место. Поживём тут, пока..."

И снова Тея замолчала, но теперь причиной тому не были воспоминания. Девочка вдруг бросила на Эйта быстрый настороженный взгляд, будто вопрошавший: "А можно ли тебе доверять, синекожий"? Эйт посмотрел на неё в ответ; потом, повинуясь наитию, медленно кивнул. И Тея решилась.

– ...Пока однажды она не поведёт нас дальше. И не выведет туда, где много света, не нужно прятаться от взрослых и... Ну, там будет всё - не чьё-нибудь, не утянутое со склада, а только наше, собственное. Наш мир. Понимаешь? За пределами Корабля!

Он не был уверен, что понимает... Да нет же, он определённо не понимал! Это же Корабль, и разве есть что-нибудь за пределами его титановых переборок, палуб из сверхпрочного композита, метровой толщины плит бронированного корпуса?

– Здесь хорошо, - повторила Тея, - но там будет лучше. Так Юлна сказала.

Её уверенность могла бы удивить Эйта, если бы он умел удивляться. И внезапно появилось сомнение: откуда взялось его собственная убеждённость, будто Корабль - это и есть весь мир? Вода в опреснители закачивается извне. И если снаружи много солёной воды, то почему бы в ней не плавать другим Кораблям? К тому же где-то ещё должно быть место, где Корабль родился...

Между тем, девочка встала и принялась одеваться. Все ребята носили серые и синие комбинезоны, отличавшиеся друг от друга лишь размерами и степенью поношенности. Одежда Теи когда-то была синей, но после сотен стирок потускнела, а местами вытерлась почти до белизны.

– Я знаю, ты сюда пришёл вовсе не из-за нас, - внезапно заявила она.
– Ты живой - мы все видели, как заживали твои раны, но эти буквы и цифры на щеке... как серийный номер у машины.

Эйт знал, что она права. Кто бы ни приложил руку к его созданию, он, несомненно, взял за прототип человека, но сходство между "вэ-эр восемьдесят шесть" и людьми было лишь внешним. Генетически Эйт имел с человеком мало общего.

– Очень уж ты похож на механизм из плоти и крови; на что-то, работающее только по программе. Кое-кто из ребят видел, как ты хотел ударить её, - Тею передёрнуло, а в глазах девочки промелькнуло какое-то очень неприятное чувство.
– Но не смог, да? Мы всё спорили, уйдёшь ли, когда твои раны затянутся. Ни порезов, ни ожогов давно не видно, а ты ещё здесь. Что сделала с тобой Юлна, как думаешь?

Этого он не знал. И только качнул головой на вопрос Теи. Впрочем, та и не ждала, наверное, иного ответа, потому, что улыбнулась и сказала: