Месть Акулы
Шрифт:
— А что, могли быть основания?
— Да кто бы стал так шутить?! Особенно в шесть утра?
— Вам не пришло в голову, что за Мартыновой могли следить, если позвонили сразу, как она вошла в квартиру?
— В точности то же самое я сам ей сказал, но она меня уверила, что никакой слежки не было. Дескать, ехала домой по совершенно пустым улицам и не могла прозевать «хвост».
Акулов пренебрежительно нахмурился, но потом согласно кивнул. Подозревать в кавказских отморозках мастеров скрытого наблюдения было бы легкомысленно. Действительно, если б и стали следить, то без особых ухищрений.
— Скорее всего, ей названивали всю ночь, — предположил Волгин. — Сидели где-нибудь в кабаке, бухали, бухали, набухались и придумали развлечение.
— Я тоже так думал. До тех пор, пока не случилось вот это… — Градский потупил глаза, а потом кивнул головой вправо и вниз, в том направлении, где располагался спортзал. — Что теперь думать — не знаю. Может быть, они не пьянствовали, а в карты играли, и проигравшего заставили выполнить обещание. Не знаю! Всякое ведь может быть…
— Она позвонила из своего «безопасного места»?
— Да, позвонила. Примерно через сорок минут, я даже заснуть не успел. Я спросил, где она, но она опять не ответила, только сказала, чтобы я не переживал, что она будет на репетиции, а после мы поговорим.
— Вы договорились о встрече?
— Не совсем. Я должен был проводить в аэропорт свою невесту. Она улетала в Афины, рейс 2917 в 14.35, но я опасался, что самолёт задержат из-за погоды, и не мог чётко спланировать распорядок. Сошлись на том, что я сам позвоню Вике на трубку, если освобожусь во время их репетиции, а если не успею, то Анжелика, добравшись до своего надёжного места, будет периодически звонить мне. Я предупредил её, что собираюсь отключить телефон до тех пор, пока Нина не улетит.
— Зачем?
— Видите ли, с тех пор, как она оставила сцену, моя работа её раздражает. Она считает, что я уделяю слишком много времени работе и слишком мало — ей. Плюс ревность… Одним словом, она сильно раздражается, когда мне в выходные дни звонят по всяким дурацким вопросам. Постороннему человеку, наверное, это сложно понять.
— Может быть, ты выключил трубку из-за того, что поверил угрозам? Поверил настолько, что боялся вмешаться, если тебе позвонят и попросят о помощи? — спросил Акулов.
— Нет.
Ответ был настолько поспешен и твёрд, что возникали сомнения в его искренности, Акулов недобро прищурился:
— Тогда объясни мне, пожалуйста, почему ты, зная, что Мартынову обещали убить, не обеспечил охрану зала, никому ничего не сказал и поехал в аэропорт, сделав все, чтобы тебя никто не мог найти?
Вопрос прозвучав как обвинение. Градского это ничуть не смутило.
— Я не поверил в реальность угрозы. Кто станет убивать из-за дурацкого ДТП? Стоимость трубки, которой пользовалась Анжелика, с избытком компенсировала стоимость ремонта иномарки чеченцев.
— А ты видел их машину?
— Анжелика описала их повреждения. А её телефон я сам покупал за четыреста баксов, новая модель со всеми мыслимыми наворотами. Лучше, чем у меня.
— Зачем ей была нужна такая дорогая штуковина? И почему
— Это был подарок ко дню рождения. У нас в коллективе так принято.
Андрей подумал о своей машине. Феликс Платонович продолжал:
— Никто не знал адрес этого зала. Мы специально держали его в секрете.
— Что, одолевали поклонники?
— Могли возникнуть проблемы. Знаете, на выступления разные люди приходят. Некоторые, например, считают, что за деньги можно купить все, и пристают с дурацкими предложениями. Потанцевать на частной вечеринке, например. А то и вовсе — в какой-нибудь сауне.
— Такие предложения вы отклоняли?
— Конечно! Хотя… — Градский замялся, — Хотя мне приходилось слышать, что Мартынова несколько раз соглашалась.
— От кого?
— Что — от кого?
— Кто говорил об этом?
— Администраторы в «Ливне». В точности никто сказать не мог, но слухи ходили. Как и про то, что я с Мартыновой сплю. Я пытался её расспросить, намекал, что у меня есть точная информация и ей будет лучше признаться, но Анжелика только рассмеялась. Мне показалось, что она врёт, что подобные выступления имели место в действительности, но доказать этого я не мог.
— А что бы было, если бы удалось доказать?
— Сложный вопрос. С одной стороны, такие «халтуры» подрывают нашу репутацию. С другой — не выгонять же её! Попытался бы ещё раз поговорить, пристыдить, что ли, как-то… Не знаю! Иногда мне казалось, что лучше ничего не знать по этому поводу.
Волгину было заметно, что Андрею хочется спросить про сестру, про её отношение к приработкам на стороне, но по какой-то причине он сдерживается.
— Я не воспринял угрозу реально и не принял мер безопасности. Признаю свою вину. — Градский помолчал, склонив голову с чётким белым пробором.
— Когда возвращается Нина?
Феликс Платонович посмотрел на Акулова, задавшего этот вопрос, и усмехнулся:
— Будете проверять моё алиби?
— В первую очередь.
— Боюсь, что для этого вам придётся поехать в Грецию. Пятнадцатого декабря я лечу к Нине, перед Новым годом мы регистрируем брак. Я вернусь в феврале, она — не раньше будущего лета. В аэропорту мы были вдвоём, свою машину я ставил на обычную, неохраняемую стоянку. Документы у меня никто не проверял, я не ссорился с кассиршами и не падал в обморок, так что вряд ли кто-нибудь меня вспомнит. Но в связи с этим хочу сказать, что от смерти девушек мне никакой выгоды нет. Кажется, для раскрытия преступления надо понять мотив, которым руководствовался преступник? У меня не было никакой корысти их убивать. Сплошные убытки. В том числе похороны, которые, видимо, придётся оплачивать мне.
— Конкуренты? Кто-то ведь должен выиграть от того, что «Сюрприз» прекратил существование.
— Я думал об этом. Конечно, есть люди, которые желали нам зла, но до подобных методов никогда не доходило. Здесь не такие доходы, чтобы стоило нанимать киллера… Тем более, нет никаких гарантий, что я, например, стану приглашать на выступления в КВД или «Ливень» коллективы со стороны. Мне кажется, прежде чем стрелять в девчонок, должны были приехать ко мне, попытаться договориться. Но никто ко мне не приезжал, последнее время всё шло, как обычно.