Месть без права передачи
Шрифт:
Я мысленно хохотнул. Нет, не над раненными бойцами и проблемами коменданта. А над его отношением к америкосам. Как бы нынешняя киевская власть в уши не дула, а не любят импортных друзей. Вот не любят, и всё тут! Это уже на генном уровне. Украина, как территория, уже столько набегов на себе пережила, что никакие мантры политической элиты о любви к западу и любви запада к Украине не помогут. А полковник, решив, что момент самый подходящий, как бы невзначай поинтересовался:
– А що за хлоп'я у Вас в "мавпятнику"?* (*- А что за малец у вас в "обезьяннике"?
– Та привезли з Георгвка. Нби як хтось з мсцевих повдомив що сепаратист, з того боку. Прихопили про всяк випадок. Якщо що згодиться для обмну.* (*- Да привезли из Георгиевки. Вроде как кто-то из местных сообщил, что сепаратист, с той стороны. Прихватили на всякий случай. Если что, сгодится для обмена.)
Полковник, снова как бы между прочим, равнодушно
– Так завантажте його до нас. Вранц будемо в Авдвц, здам його за призначенням. Нехай безпеку розбираться.* (*- Так грузите его к нам. Утром будем в Авдеевке, сдам его по назначению. Пусть безопасность разбирается.)
И тут комендант (будь он неладен!) несмотря на всю его лояльность, неожиданно заупрямился:
– Та як же, пан, полковник? Адже вн тепер на мен числиться. Завтра прикотив з безпеки, я як вдзвтуюся, куди полоненого справ?* (*- Да как же, господин, полковник? Он ведь теперь на мне числится. Завтра прикатят из безопасности, я как отчитаюсь, куда пленного дел?)
Вот зараза! Так всё гладко шло до сих пор, и на тебе! Хотя, чего ещё было ожидать? Слишком всё гладко. Не вылазка в тыл врага, а прогулка. Когда всё гладко идёт, тут и следует ожидать какой-нибудь пакости. Я внутренне напрягся и приготовился к тому, что Тишу увозить придётся силой. Шансы для этого вполне есть. Успокоить коменданта, двух солдатиков и дежурного не проблема. А потом рвануть отсюда на полной скорости с трескотнёй и криками. То-то будет весело! Но уж слишком шумно, демаскировочка будет полная. После такого переполоха и думать нечего раствориться в бескрайних украинских степях. Точно поднимут по тревоге пару батальонов, сообразив, что полковник Генштаба не по своей воле пытался освободить пленного. Но, к счастью, я не только спецназовец-костолом, но и мозгами создатель не обидел. Бегло осмотрев местных мужичков, я смекнул, что они могут пассивно сослужить мне неплохую службу. Тем более что полковник замешкался на несколько секунд, и явно не знал как убедить уставного коменданта. Демонстративно глядя в сторону, словно и не поняв, о чём говорил комендант, я подкинул полковнику идею, моля Бога, чтобы он всё так же влёт ухватился за мою мысль, и довёл её до логического завершения:
– And what local do here at this time? The commandant then collects the tribute? Or pedlle weapons?* (*- А чего здесь в такое время местные делают? Комендант тут дань собирает? Или оружием приторговывает?)
Полковник, умничка, мысль мою быстро облёк в нужные слова, и даже довёл до абсолюта:
– Посилайтеся на мене, майор. Чи Ви думате, що полковник Генштабу закордонний спецназвець не в змоз супроводити хлопчика? Хорошого ж Ви думки про боздатнсть укранських американських офцерв. , до реч, що це за ходоки? Ви тут мсцевих даниною обклали? Або торгуте зброю амунцю, яких так дуже гостра нестача у вйськах. Або, бльше того, работоргвлю тут розвели? Може, Ви хлопчиська в рабство продате? Мабуть, на потк це справа поставили, так? Майор, Ви явно засидлися в тилах, пора Вам на передову. А Вашими темними справами безпеку займеться, я подбаю про це! Можливо, передова Вам недосяжним щастям здасться, в порвнянн з тю долею, яка Вас чека.* (*- Ссылайтесь на меня, майор. Или Вы думаете, что полковник Генштаба и заграничный спецназовец не в состоянии сопроводить мальчишку? Хорошего же Вы мнения о боеспособности украинских и американских офицеров. И, кстати, что это за ходоки? Вы тут местных данью обложили? Или торгуете оружием и амуницией, которых и так острая нехватка в войсках. Или, больше того, работорговлю здесь развели? Может, Вы мальчишку в рабство продаёте? Небось, на поток это дело поставили, да? Майор, Вы явно засиделись в тылах, пора Вам на передовую. А Вашими тёмными делишками безопасность займётся, я позабочусь об этом! Возможно, передовая Вам недосягаемым счастьем покажется, по сравнению с той участью, которая Вас ожидает.)
Ух ты! Нагнал холоду, аж мне прохладно стало. Тон и вид у полковника были такие, что сомневаться в его словах не приходилось. И ловко он про работорговлю завернул, мне бы такое и в голову не пришло. Может потому, что он знает больше, чем я? А что? Не такой уж невероятный случай. Если в Чечне во время войны процветала работорговля, то почему бы и здесь ей не пустить корни? Кулаки на Украине во все времена были, как ни крути. А коменданту выгоднее сбагрить за хороший куш пленного к хозяину, чем сдать его в СБУ за устную благодарность.
На коменданта слова полкана подействовали. Да ещё как подействовали! С полминуты он, выпучив глаза, беззвучно разевал рот от возмущения, явно глотая ругательства, чтобы не нарушить субординацию. И всё же не отказал себе в удовольствии высказать высокому начальству, что он обо всём думает. Прикрыв рот, майор порозовел, поглубже натянул фуражку, и придушенным от ярости голосом сообщил:
– Пане полковнику! У мене в гарнзон п'ятдесят бйцв. Яких треба годувати. А чим? Поставки продовольства рдксн нерегулярн. Ви нас сюди закинули, кинули як кошенят ось ми перебивамося, як можемо. Закуповумо провзю у мсцевих, на сво кревн. Хоча й там не бачимо по клька мсяцв. Я все сво платню витрачаю на прокорм змст бйцв. А у мене в Днпропетровську родина, яка теж не як сир у масл кататься. ви смте мен пред'являти подбн звинувачення ?! Ви б посоромилися, Ви, полковник Генштабу, що ваш солдати живуть впроголодь, обмундирован в те, що вам жбурнули як подачку в якост допомоги, тому що сво все вже розкрали. Ще трохи, ми будемо воювати дрекольем, харчуватися пднжним кормом, або мародерствувати пдемо. ви будете мене в цьому звинувачувати? Я все життя служив тиловики. Чесно служив. ось таке повинен пд старсть вислуховувати? Я не стройовий офцер, це так. Але якщо Ви ще посмтите образити мене такими звинуваченнями я викличу Вас на дуель, клянусь здоров'ям мох дтей!* (*- Господин полковник! У меня в гарнизоне пятьдесят бойцов. Которых надо кормить. А чем? Поставки продовольствия редкие и нерегулярные. Вы нас сюда зашвырнули, бросили как котят вот мы и перебиваемся, как можем. Закупаем провизию у местных, на свои кровные. Которых тоже не видим по несколько месяцев. Я всё своё жалование трачу на прокорм и содержание бойцов. А у меня в Днепропетровске семья, которая тоже не как сыр в масле катается. И Вы смеете мне предъявлять подобные обвинения?! Вы бы постыдились, Вы, полковник Генштаба, что ваши солдаты живут впроголодь, обмундированы в то, что вам швырнули как подачку в качестве помощи, потому что своё всё уже разворовали. Ещё немного, и мы будем воевать дрекольем, питаться подножным кормом, или мародёрствовать пойдём. И Вы будете меня в этом обвинять? Я всю жизнь служил тыловиком. Честно служил. И вот такое должен под старость выслушивать? Я не строевой офицер, это так. Но если Вы ещё посмеете оскорбить меня такими обвинениями я вызову Вас на дуэль, клянусь здоровьем моих детей!)
Мда... Общий смысл их разговора я уловил. Даже меня малость проняло. А уж полковник и вовсе смурной стал, чувствуя правоту пожилого майора. И крыть нечем. А на передовой, точно знаю, дела обстоят и того хуже. Не раз слышал от пленных, что живут впроголодь, всё больше мёрзлой картошкой перебиваются, обмундирование за свой счёт покупают. А то, что всё же поставляется в войска, никуда негодное гнильё. Вот и куда, интересно, всё девается? Вся эта разрекламированная гуманитарная помощь от запада просто-напросто разворовывается, и перепродаётся. Прямая аналогия с тем, что творилось у нас в Чечне в первую войну, когда восемнадцатилетние пацаны были похожи на дистрофиков от недоедания, ходили грязные и завшивленные от недостатка средств гигиены, и стреляли сигареты у местных, которые над ними насмехались. Непобедимая российская армия, мля. А офицеры зверели от того, что новейшее вооружение волшебным образом попадало не в войска, а напрямую к "чехам"... Временами возникает ощущение, что эта война для того и продолжается, чтобы кучка зажравшихся сволочей ещё туже набила свою мошну. И плевать, что ценой этого будут страдания сотен тысяч людей, и гибель десятков тысяч с той и другой стороны.
Полковник, поиграв желваками, не нашёл что ответить на такой выпад. А, вернее, полностью соглашался, потому что, по долгу службы и положению, знал и видел больше приземлённого коменданта. Чтобы не распалять больше слегка озверевшего майора, почти миролюбиво сказал:
– все ж, завантажуйте хлопчину в машину. Доставимо ми його, не переживайте. Вам же менше мороки. А за звинувачення вибачте, зрвалося. Надивився в частинах такого ...* (*- И всё же, грузите парнишку в машину. Доставим мы его, не переживайте. Вам же меньше мороки. А за обвинение извините, сорвалось. Насмотрелся в частях такого...)
И махнул рукой, спускаясь с крыльца. Я потянулся следом, облегчённо вздохнув. Кажется, удастся выехать с Тишей без шума и перестрелок. Комендант у нас за спиной рявкнул, срывая зло на дежурном:
– Черговий!.. Черговий, мать твою за все мсця! Виводь полоненого ...* (*- Дежурный!.. Дежурный, мать твою за все места! Выводи пленного...)
Тишу вывели в наручниках, и, не особо церемонясь, пинком загнали в салон "уазика", когда он неуклюже замешкался со скованными руками. Уже сидя на водительском месте, я велел Тише, не поворачивая головы:
– Сиди молча, пока за блокпост не выедем. Уловил?
Увидев в зеркало, что Тиша согласно кивнул, я похвалил полковника:
– Молодец, полковник, всё сделал правильно. Тебе зачтётся. Веди себя так и дальше.
И насмешливо добавил:
– А хорошо тебя комендант поддел.
Полковник огрызнулся:
– А у вас лучше, что ли? Или думаешь, воровство и коррупция только сегодня и у нас родились? В России...
– А при чём здесь Россия?
– резко перебил я.
– С чего ты взял, что я из России?