Месть Демона
Шрифт:
— Спасибо, — я поклонился. — Мне нужны были эти слова.
— Какие? — удивился тренер, и приоткрыл один глаз. — У тебя снова увеличилось сердцебиение. Значит, я сказал нечто тебя взволновавшее? Тогда продолжим. Итак, ты уверен в том, что имеешь право на месть, только потому, что считал эту девушку ангелом? Возможно ли, что ангелом она была только для тебя, а не для всех, и боготворил ее только ты?
Я вспомнил лицо сестры, она говорила мне то же самое:
— Я не прошу мести за то, что она казалась человеком. А вот за то, что была ангелом, должны просить мести все остальные люди. Или хотя бы
— Я один из обычных людей, — грустно усмехнулся Николай Васильевич. — И все еще не осознал, что моя жизнь изменилась. Возможно, должно пройти время?
— Возможно, — я вздохнул. — А пока я прошу смерти для тех, кто это совершил.
— Ты можешь попросить чужой смерти только у бога, люди не распоряжаются жизнью того, кого убивают. Мы говорим о том, есть у тебя право на месть или нет. Если я сочту, что оно у тебя есть, то помогу тебе. А если решу, что нет, тебе придется уйти.
— Я пришел за советом, поблагодарю и за помощь, а право на месть дает мне мое сердце, оно заледенело от тоски. Мне не нужно ваше разрешение… — Прости, что заставляю тебя говорить об этом, — Николай Васильевич снова открыл глаза, в них было понимание. — Я знаю, о какой девушке ты говоришь. Я помню ее и тоже считаю, что она не заслужила такую смерть, но не нам это решать, для этого существует высший суд. Она ведь могла и отрабатывать прошлую карму…
— Для меня она была ангелом, я смотрел на нее, и мне хотелось жить. А теперь уже не хочется. Сердце мое полно горечи, и ее становится с каждым днем в нем все больше и больше, кончится это тем, что оно не выдержит и разорвется.
— Право мести принадлежит крови, — спокойно продолжил тренер. — К близким родственникам ты не относишься. Ты не был ее мужем и даже возлюбленным…
— Отец Ольги лежит в больнице с инфарктом, его мать находится рядом с ним, потому что боится потерять еще и его. Других близких родственников у девушки нет.
— Кто делегировал тебе право на месть — ее мать и отец?
— Нет, сам так решил. Мне не хочется жить, значит, я погибну рано или поздно, так почему бы перед этим и не уничтожить мерзавцев, это сделавших? Люди будут мне благодарны…
— Одни возможно и поблагодарят, другие возненавидят. Все не так просто и однозначно. Я тебя услышал, причина мести мне понятна, думаю, другие, думаю, тоже осознают твое право. Я признаю благородство твоих намерений. Надеюсь, ты понимаешь, что это не простые слова…
Я понимал. Пожалуй, ради того, что сейчас услышал, стоило рискнуть, чтобы придти сюда.
Мой тренер, человек, которого я безмерно уважал, считал мою месть благородной и справедливой. Это значило, что с этого момента я смогу рассчитывать на его поддержку и влияние.
Он станет тем прочным тылом, который обеспечивает любое наступление. И вероятно, я смогу не опасаться милиции, У Николая Васильевича в ней служили многие ученики, некоторые из них добились высоких званий и чинов.
— Продолжай. Я услышал, что кто-то убил человека клинком, сделать который научил тебя я, и только что признал, что, помогая убивать, ты не преследовал низменных мотивов, а только возвращал долг смерти роду убийц. Что ты еще хочешь от меня услышать?
— Меня беспокоит то, что я ничего не помню.
— Ты
— Чувство мести, действительно, не удовлетворено, — немного смущенно признался я. — В убийстве и изнасиловании ангела участвовало несколько человек, некоторые из них еще живы, но людьми я их не могу назвать…
— Почему ты не можешь их так назвать? — удивился Николай Васильевич, его глаз насмешливо блеснул из-под полу прикрытого века. — Человек — общепризнанное название нашего вида. И за этим видом признается умерщвление своих сородичей множеством мерзких способов. И насколько я знаю, из мести за девушку убит был не один человек…
— Откуда вы знаете?
— Я, как и ты, тоже живу в этом городе, несмотря на то, что я многое не хочу знать, интерпретация отдельных событий достигает моих ушей
— Да, убит не один — пятеро, но смерти продолжатся… — Ты хочешь сказать, что твое чувство мести не будет удовлетворено, пока не умрут все, кто участвовал в осквернении ангела?
— Да, именно так, но я не уверен в том, что мне удастся так долго прожить, чтобы отомстить всем…
— Даже если ты сумеешь всем отомстить, готовься к тому, что твоя душевная боль только усилится. Исчезнет то, что заставляет тебя жить сейчас, и тебе придется искать другие причины для продолжения своей жизни, потому что горечь утраты никуда не уйдет…
— Я понимаю. Но меня беспокоит не это, а моя потеря памяти. Не помню самих убийств, потому что кто-то другой живущий во мне убивал этих людей. Меня беспокоит он…
Николай Васильевич открыл глаза, в них была печаль и усталость. Все-таки старый человек, и ему, наверно, тяжело сидеть в позе лотоса и слушать мой бред.
— Ты думаешь, что я ничего не знаю о тебе? Считаешь то, что происходило с тобой и будоражило какое-то время весь город, прошло мимо моих ушей?
Когда я услышал о том, что ты избил троих учеников своей школы, то насторожился. Я тренировал вас всех и знаю, на что способен каждый из вас. Это не твои возможности, ты не смог бы их избить, у тебя бы на это не хватило бы ни сил, ни умения…
Не мог, — согласился я. — Когда я выпил в первый раз спиртное, во мне что-то пробудилось, не знаю что или кто, и ничего не помню.
— Я знаю, мне рассказывали, — тренер задумчиво хмыкнул. — Я пролистал много книг, в поисках подобного. Мне было это интересно, к тому же искренне хотел тебе помочь.
— Вам удалось что-то узнать?
— Я узнал многое, но для того чтобы понять, относится ли прочитанное к тебе, мне придется задавать разные и не очень удобные вопросы. Ты готов отвечать?
— Надеюсь, что готов, — ответил я, ерзая в неудобном кресле. Все лучше понимая тех посетителей, которые спешили изложить быстро все свои проблемы, и удалиться. Сидеть в этом кресле было настоящей пыткой, только очень серьезные вопросы могли задержаться кого-то в нем…
Тренер улыбнулся, по-прежнему держа глаза закрытыми. Действительно, место себе выбирал я сам. Если сидеть на циновке в позе лотоса для тебя естественно, ты не полезешь в неудобное кресло…
Вот в этом и есть замечательное качество тренера, всего-то прошло пять минут нашего общения, а я уже из сидения в неудобном кресле вывел новый закон бытия.