Месть Фантомаса
Шрифт:
Репортер пошел к своему рабочему столу и тотчас же принялся набрасывать изложение событий «лицом, присутствовавшим на церемонии».
Он уже исписал несколько листов и с удовольствием думал о том, что такими темпами он закончит статью до обеда и у него будет свободен весь остаток рабочего дня, когда его окликнул мальчишка-рассыльный:
— Господин Фандор, вас спрашивают по телефону.
Фандор, как и все журналисты, имел привычку в подобном случае девять раз из десяти просить отвечать, что его нет в редакции. Однако на этот раз его что-то удержало и он
— Хорошо, я иду.
Он подошел к телефонной кабине и снял трубку:
— Алло! Да, это я, Фандор! А, привет, старина, как дела?.. Есть что-то новое? Алло! Неужели? Нет, не может быть?.. Правда? В таком случае… Да, обхохочешься, представив, как у них вытянулись физиономии!.. Да, ты прав, дурная шутка… Ладно, до скорого, договорились…
Быстро выбежав из кабины, Фандор вновь подошел к ответственному секретарю:
— Представьте, старина, неожиданно свалилась одна новость. Мне нужно заскочить во Дворец Правосудия. Я больше вам не нужен сегодня утром?
— Нет. Поезжайте. Что там стряслось?
— О, ничего сенсационного… Просто этот Жак Доллон, помните, убийца с улицы Норвен? Так вот, этот болван только что повесился в своей камере!..
Выйдя из редакции «Капиталь» на улицу Монмартр, как всегда в этот час загроможденную тележками мелких торговцев, которых все обычно называют одинаково — «зеленщик», Жером Фандор остановил такси:
— Во Дворец Правосудия! Высадите меня на бульваре Дворца.
Несколько минут спустя он уже проходил через зал ожидания, по-дружески приветствуя знакомых адвокатов, и через Торговые Ряды, где вокруг телефонных аппаратов толпились журналисты, ведущие судебную хронику. Наконец он оказался у места, которое было принято называть Прокурорскими кулуарами.
…Прошло немало времени, как Жером Фандор утвердился в редакции газеты «Капиталь» в качестве лучшего репортера.
Его профессиональное чутье, необыкновенная активность, поразительная цепкость позволяли ему добиваться успеха там, где других ждала неудача.
Молодой человек сумел сделать себе имя в этом имеющем свои особенности мире журналистов и репортеров, где удача ждет только смелых и трудолюбивых.
Он ни в коей мере не относился к тому презренному типу журналистов, которым удается получить информацию, лишь утомляя вопросами осведомленных лиц. Напротив, Жером Фандор удивительным образом воплощал в себе идеального репортера, который самостоятельно ведет расследование и находит истину, опираясь лишь на свои собственные силы и свою сообразительность.
Открытый и простой в общении с людьми, он повсюду находил друзей, которые не раз выручали его в затруднительных ситуациях.
Проходя через дверь канцелярии отделения предварительного заключения, Жером Фандор подумал: «Отличный парень все-таки этот Жуэ. Эту новость еще никто не знает, он мне позвонил раньше всех. Занятный будет у меня материал».
Друг Фандора приветствовал его крепким рукопожатием:
— Мне показалось, ты был не в очень хорошем настроении, когда я тебе звонил. Однако же, признайся, я подбросил тебе неплохую информацию?!
— Ох, эта информация просто-напросто доказывает, насколько несовершенны управленческие структуры правосудия, к которым ты имеешь несчастье принадлежать… Поразительно! В кои-то веки вам удается арестовать по горячим следам убийцу важной персоны, в кои-то веки вы собираетесь вынести ему суровый приговор, используя все эти ваши процедурные штучки, как этот тип наказывает себя сам: вы допустили, чтобы он покончил с собой в первую же ночь после ареста!
Жером Фандор пустился в рассуждения, но, заметив выражение лица своего приятеля, понизил тон:
— В чем дело?
Атташе прокуратуры встал со стула:
— Дело в том, старина, что сейчас ты прогуляешься по коридорам Дворца, а я скоро вернусь и мы с тобой поговорим. Но без шуток, дело серьезное, ты никому не должен рассказывать о том, о чем я тебе скажу.
— Положись на меня.
Через несколько минут друзья встретились в одном из тех коридоров Дворца, который известен лишь адвокатам и обвиняемым и где так удобно и уютно беседовать, что метр Анри-Робер заявил однажды, что он наконец понял почему все уголовники становятся неисправимыми рецидивистами!
— Ну что, — спросил журналист, — что случилось? Он повесился или нет, твой убийца?
— Мой убийца? — ответил атташе прокуратуры. — Мой убийца? Знай же, малыш, Жак Доллон невиновен!
— Невиновен? Невиновен! Ну и ну! Это что, сейчас вошло в моду переделывать всех убийц в невиновных? Какие у тебя основания утверждать это?
— Вот они, я переписал это для тебя пять минут назад. Читай…
Молодой служащий прокуратуры протянул журналисту листок бумаги.
Копия письма, принесенного метром Жерэном прокурору Республики, письма, адресованного метру Жерэну г-жой баронессой де Вибре.
Репортер недоверчиво хмыкнул:
— Ну, бумажка какая-то!
— Читай, читай, ты увидишь…
Журналист начал читать:
«Дорогой метр, я уверена, что Вы простите меня за то беспокойство, что я Вам причиняю; я обращаюсь к Вам, потому что Вы — единственный искренний друг, которому я доверяю.
Только что я получила письмо от моих банкиров Барбе и Нантей, о которых я Вам часто рассказывала и которые, как Вы знаете, ведут мои финансовые дела.
Это письмо уведомляет меня, что я разорена. Вы понимаете: абсолютно, полностью разорена.
Особняк, в котором я живу, мой автомобиль, вся роскошь, что меня окружает и без которой я не мыслю своей жизни, — со всем этим, как говорят они, я вынуждена буду расстаться.
Эти люди нанесли мне неожиданный жестокий удар…
Дорогой метр, прошло около двух часов, как я получила это известие, которое оглушило меня и от которого я все еще не могу отойти. Я не хочу ждать, когда все начнут меня жалеть и успокаивать, так как в этом случае я стану надеяться, что катастрофа, может быть, не так страшна, как это кажется и т. д. У меня нет семьи, я уже стара; кроме единственного удовольствия помогать молодым талантам, которым я покровительствую, моя жизнь пуста и бессмысленна.