Месть фортуны. Дочь пахана
Шрифт:
Земнухов уже отвез на Поля навоз с трех ферм. Подъехал к коровнику, ждал, когда скотники загрузят сани. Зашел на ферму погреться и увидел Козу. Тот не приметил Земнухова.
Не оглядывался, не услышал шагов. А Седой, став в двух шагах от новичка, о каком услышал от скотников, враз приметил татуировку. По ней узнал о законнике многое.
Земнухов хотел подойти, схватить за шиворот, выкинуть фартового из коровника, но его опередили…
Скотники, загрузив тракторные сани, поторопили Седого вывезти их с фермы. Сами, взяв лопаты на плечи, натолкнулись на Козу, какой работал не оглядываясь.
— Стой, мужики, этот
Седой первым увидел, как вывернувшись достает законник нож из-за пояса. Земнухов успел подскочить, наступил на руку, та, разжавшись, выронила нож. Скотники, приметив это — озверели, стали топтать фартового ногами.
Земнухов знал, остановить их он не сможет, самого убьют в приступе зла. Доярки пытались охладить ярость, но было поздно. Кто-то из скотников наступил сапогом на горло. Фартовый дернулся в последний раз. Но мужиков и это не остановило. Они продолжали избивать мертвого.
Участковый прибежал запоздало. Земнухов, увидев, что фартовый уже не встанет, уехал с фермы на поле. Когда разгрузился, услышал от мужиков, что нынче они прикончили бандюгу, у какого, как сказал участковый, ножей хватило бы на всех скотников. И убивать он умел, вся спина и руки в колымских наколках изрисованы.
Одна лишь Зинка жалела Козу за то, что не успел он ей рассказать об Эрмитаже.
Приехавший из Орла следователь прокуратуры долго допрашивал скотников. На целый месяц увез из деревни зачинщика драки. Тот вернулся в Звягинки с судимостью и условным сроком. Едва появившись на ферме, он сказал, что и нынче не жалеет о случившемся.
Земнухов знал, что смерть фартового не остановит малину и в Звягинках обязательно появятся новые кенты.
Каждый день, выходя из дома, он внимательно оглядывал весь двор, крыльцо и крышу, не притаился ли кто за калиткой, воротами, на скамейке. Но вокруг не было ни души. Только свои — деревенские, торопились на работу либо домой.
Земнухов уже вернулся от Волчихи к Акулине. Та порадовалась переменам в мужике. Многое бабке удалось. И впрямь, как подменила человека. Мало обещала, со многим справилась. Теперь на Седого заглядывались не только бабы, а и девчата.
Земнухов посмеивался. Ему ли до семьи? Но девки пели под окнами дома о любви, о ненаглядном залетке.
Даже участковый, навещавший Земнухова каждый день, начал успокаиваться, две недели в деревне не появлялись фартовые.
— Может, отвязались насовсем? Где ж им столько блатных найти? Ведь никто, особо после последнего случая, не захочет совать голову в деревню, не упустившую ни одного бандита?
Седой был бы рад поверить в это, но сердце не соглашалось.
Александр понемногу привык к людям, иногда заходил к кому-то в гости. Смелее держался на улице. Да и люд деревенский не напоминал ему о прошлом. Не упрекал, не спрашивал, не будил память.,
В доме Акулины он чувствовал себя свободно. Хотя не собирался стать тут хозяином и бабу держал на расстоянии. Не давал ей повода думать о себе иначе, чем как о временном жильце. Мечталось Седому заполучить
Свой дом… Седой мечтал о нем даже во снах. Но знал, не скоро его получит, если вообще доживет до того времени.
Однажды вечером зашел к нему председатель колхоза.
И попросил Земнухова поехать в Нарышкино за минеральными удобрениями вместе с двумя колхозными трактористами.
— Трое саней селитры нам на все поля хватит. Пока есть она — взять надо, потом, ближе к весне — не допросишься. Желающих будет много. За пару дней загрузитесь и домой. Самим грузить придется, Сашок! Сам видишь, мужиков не хватает. Ни одного дать не могу! — развел руками.
Земнухов молча согласился и на следующий день, вместе с двумя трактористами, уехал в районный центр из Звягинок.
Он даже не оглянулся на дорогу, ведущую в деревню из Орла. Прошли три недели, и он сам начал верить, что фартовые отступили от него.
А Черная сова, тем временем, не сидела сложа руки.
Шакал бесился от ярости, что все четверо кентов засыпались в Звягинках и так не сумели ожмурить Седого. Он был словно заговоренный.
Пахан не любил терять кентов. И смерть Козы взбесила Шакала. Ладно б в деле накрылся законник, слывший отменным мокрушником милиции! Его же втоптали в навоз! Ка- кие-то скотники! У Шакала кулаки белели от хруста. Он готов был разнести всю деревню в щепки, но сначала — достать Седого, чтобы тот ответил за каждый прокол своего шкурой. И, обговорив с фартовыми, решили в одну из ближайших ночей подпалить дома участкового, скотника и Акулины.
Пахан от водителя бензовоза узнал, где живет Седой. Шофер тот жил в Орле. Его выследили, напоили, тот, ничего не подозревая, рассказал все. Да и откуда мог он знать о. чем- либо? С ним село не делилось своими заботами.
Фартовые подошли к Звягинкам глухой ночью. Облили бензином три дома, так чтобы пламя отрезало путь к спасенью сразу и подпалили дома со всех сторон, спрятались в ночи, выжидая неподалеку, как будет выскакивать из горящего дома Седой, участковый и семья скотника.
Пламя, зажженное малиной, охватило дома сразу со всех сторон. Они вспыхнули факелами в ночи. И разбудили всю деревню, загудевшую дружным ульем. Со всех сторон к пожарам побежали люди. С ведрами и лопатами, они спешили из своих домов. Кто не успев накинуть платок, другие — в нижнем белье. Люди бежали к реке, заливали пламя водой, другие забрасывали его снегом, сбивали тряпьем. Даже дети помогали взрослым. Но спасти дом Акулины — не удалось. Доярка была на ферме, принимала отел у коровы, а Земнухова не было дома. Ор находился в Нарышкино.
Малина всматривалась, вслушивалась в голос пожара. Но не уловила в нем голоса Седого.
— Накрылся падла или нет? — ломал голову Шакал, вглядываясь в человеческие тени, мечущиеся в сполохах огня. Он видел, как старались спасти этот дом колхозники. Но тщетно. Его особо щедро облили бензином законники. И дом горел так ярко и быстро, что из него ничего не успели вытащить, только скотину вывели из сарая.
Сильно обгоревший дом участкового все же устоял под крышей. Успели люди погасить пожар. Залили, закидали снегом, сбили пламя. А подоспевший председатель и вовсе успокоил, сказав, что даст кирпич и людей. Обложат его снаружи в три дня. И к Новому году хоть новоселье справляй.