Месть Клеопатры
Шрифт:
— А кто руководит глубоко внедренными агентами?
На лице у первого заместителя появилось и вовсе уж озадаченное выражение.
— Честное слово, не знаю. Я даже не уверен в том, что у нас таковые имеются.
— Что ж, приятного вам уик-энда, комиссар.
Верзила Паули зашагал прочь по хорошо ухоженному газону, мрачно думая: «Служба превратила нас всех в лжецов».
Сгущающиеся тучи плыли над грядой гор Блю-Ридж ближе к вечеру в воскресенье, когда «Цессна-101» зашла на посадку на частной полосе в восьмидесяти милях к западу от Шарлотсвилла, штат Вирджиния.
Единственным пассажиром на борту была Фиона Ли. Она села в самолет на Морском вокзале аэропорта имени Кеннеди в начале второго.
Самолет побежал по полосе. Пилот вырулил к уже дожидающемуся джипу, возле которого стоял стройный коротко стриженный седой человек с мужественным лицом и с густой сетью морщинок вокруг глаз. Стоял он прислонясь к ограде и скрестив руки на груди. Во всем его облике было нечто юношеское, хотя Фиона сразу же подумала, что ему, должно быть, чуть за пятьдесят. На нем были джинсы, ковбойские сапоги, а на гладкой рубашке блестела серебряная застежка шнурка, какие носят вместо галстука.
Винт самолета замер. Фиона открыла дверцу и спустилась по лесенке, опасливо сторонясь участков крыла, на которых было написано «Не ступать». Из глубины самолета ей подали чемодан. Она пробормотала: «Спасибо» — и на мгновение обернулась, чтобы полюбоваться великолепным зрелищем горных вершин в предзакатный час. Жадно глотнув хрустально-чистого воздуха, она поняла, что здесь довольно прохладно, и ощутила звуки и запахи сельской глуши. До нее донесся шум приближающихся шагов, и она заметила его краешком глаза. А потом повернулась.
— Привет! Меня зовут Тед Порджес, — сказал стройный мужчина, которого чуть раньше она видела стоящим у джипа. Принимая у нее чемодан, он быстро сказал: — А вы Мэри Бет…
— Нет, меня зовут…
Он резко прервал ее:
— Мэри Бет. До тех пор, пока вы будете здесь, ваше имя Мэри Бет.
— А это и есть горы Блю-Ридж? — спросила она, когда он уже повернулся и пошел в сторону джипа.
Он не ответил на ее вопрос, оставив ее на дорожке в состоянии растерянности и обиды. Стоит выйти из самолета, и сразу же наталкиваешься черт знает на что, подумала она и поплелась следом.
Дорога шла вверх на запад, петляя между виргинских холмов.
— Красивые места, — сказала Фиона, стараясь разбить стеклянную скорлупу, которой отгородился от нее Порджес.
— Да, — ответил он не отрывая глаз от дороги. — Через несколько минут мы приедем в гасиенду. И когда вы устроитесь, мы побеседуем.
Гасиенда оказалась несколько хаотическим комплексом одноэтажных фермерских домов и сараев, со всех сторон обступивших большой, помещичьего типа дом, из которого открывался вид на долину, поросшую сливовыми деревьями. На ровном участке местности между хозяйским домом и горами было поле для игры в европейский футбол.
В отличие от учебной базы в Квантико, штат Вирджиния, где хозяйничало Бюро, гасиенда представляла собой секретный тренировочный лагерь Ведомства генерального прокурора и ЦРУ, используемый для подготовки внедряемых в преступную среду агентов, а также для тренировки специального отряда «Дельта», получившего за свои труды малоприятное на слух прозвище «мусорщики».
Квартира, отведенная Фионе, находилась в задней части здания. Она была большая и комфортабельная, и благодаря окну во всю стену от пола до потолка отсюда открывался замечательный вид. Проверив ванную и шкафы, Фиона плюхнулась на королевских размеров ложе и улыбнулась, обнаружив, что оно весьма жесткое. Пройдя в гостиную, она обнаружила там Порджеса: он стоял у печи и сквозь стеклянную стену любовался пейзажем. Повернувшись к ней, он неторопливо произнес:
— Мне даны три недели на вашу подготовку. Срок весьма сжатый.
— Я быстро схватываю, — самоуверенно бросила Фиона.
Она подошла к длинному белому дивану и уселась на него, вовсе не испытывая, как правило, свойственной новичкам робости.
Порджес сел рядом.
— Наркодельцы прозвали США «многополоской», потому что их маршруты протянулись по всей стране, как линии шоссе. — Он подсел к ней поближе. — Чтобы обезопасить себя на этих дорогах, они развили в высшей степени тонкую технику, позволяющую им разоблачать внедренных к ним агентов. Вам придется быть паинькой, просто паинькой, иначе вы окажетесь просто покойницей. — Он сел, закинув ногу на ногу, и принялся рассматривать загорелые и обветренные кисти собственных рук. — Как правило, разоблачив агента, наркодельцы сперва подвергают его пыткам и стараются перевербовать. А если это не получается, убивают. Но когда они обнаруживают, что осведомителем стал кто-нибудь из них самих, изменника ждет медленная и мучительная смерть. И прежде чем заняться таким осведомителем, они уничтожают всю его семью, даже домашних животных. Многие полагают, что такая жестокость проявляется в назидание и в острастку потенциальным изменникам. Но существует и другая, куда более важная, причина, по которой они уничтожают семейство предателя. Может, вы сами подскажете мне, какая именно?
Она тоже закинула ногу на ногу, принялась болтать туфлей, от избытка напряжения на лбу у нее появились морщинки. Наконец она посмотрела на Порджеса:
— Не хотят оставлять никого, кто оказался бы в состоянии отомстить им спустя много лет.
— И о чем это свидетельствует применительно к нашим наркобаронам?
— Им хочется еще пожить на свете.
— Вы только что выдержали первый экзамен. — На лице у Порджеса заиграла неуверенная улыбка. Он повернулся к окну: с гор уже надвигались сумерки. — До ужина осталось еще немного времени, почему бы мне пока не ознакомить вас с правилами здешнего распорядка?
Через три дня, утром, без нескольких минут девять, капитан Дэйв Кац, начальник отдела по борьбе с наркотиками, вошел в кабинет своего шефа на девятом этаже нью-йоркской штаб-квартиры и передал Бурке конверт с пометкой «В собственные руки».
Верзила Паули отхлебнул утреннего кофе, отодвинул чашку в сторону, достал из верхнего ящика стола складной нож и вскрыл конверт. Письмо было от его племянницы Фионы, только что поступившей в университет. Она писала ему, что ей нравятся занятия в летней школе и что она старается вовсю.
Вложив письмо в конверт, генеральный инспектор Бурке встал, включил распылитель и бросил в прорезь конверт, который тут же превратился в рычащей машинке в ничто. Вернувшись на место, он спросил у своего заместителя:
— Что-нибудь новое относительно возможной утечки?
— Я покопался в связях и знакомствах всех наших сотрудников, но выявил всего лишь две любовные интрижки в стенах Бюро.
— Никто не разъезжает на итальянской спортивной машине?
— Как и все добропорядочные полицейские, все наши сотрудники в долгах как в шелках. Никаких любовных треугольников, ни одной гомосексуальной связи — словом, материала для шантажа я не обнаружил. Просто не могу поверить, что утечка возможна из нашего заведения.