Месть Клеопатры
Шрифт:
Алехандро скрестил руки на груди. Он обратил внимание на ее мягкие шелковистые волосы, ощутил аромат ее духов.
— Работая на пару, мы могли бы управиться с этим делом быстрее.
— Я — за. Но нам нужна «легенда», которая позволила бы нам появляться вместе. Такие встречи украдкой, как нынешняя, до добра не доведут.
— Станем любовниками.
Ее губы растянулись в циничной усмешке.
— Прикинемся любовниками. Во всем нужна точность.
— Это я и имел в виду, — сразу же согласился Алехандро, сам
— Нет! Хотя двое говнюков уже подкатывались ко мне.
— Попытайся пообщаться с ними и расколоть — особенно, когда они накачаются текильей. Надо выяснить, есть ли у Писсаро или еще у кого-нибудь в этой компании офис, фасад, дело — что-нибудь в этом роде.
— Это важно?
Алехандро кивнул:
— Крайне важно. Они отмывают кучу денег в Роадтауне, на Британских Виргинских островах, а кое-что и в других местах. Но это синдикат с большим оборотом наличных денег. И как-то у меня одно с другим не рифмуется.
Фиона на мгновение задумалась, потом высказала предположение:
— А может, они складируют деньги или держат в «кассах», пока не смогут вывезти из страны?
На Алехандро эта догадка не произвела особого впечатления.
— Ты была на острове Томаса Кая, видела, что там за сооружение, что за оборудование. Это крайне разветвленный синдикат. Они могут внушать всем и каждому, будто держат деньги в «кассах», но полагаю, что это дезинформация. Каким-то образом им удается отмывать значительную часть денег прямо здесь.
— Попробую разузнать.
Она хотела уже было проститься с ним, но тут Алехандро задал ей еще один вопрос:
— А что тебе известно о Юдит?
— Только то, что она, судя по всему, возлюбленная Гектора Писсаро.
Еще раз оглядевшись по сторонам на предмет выявления «хвоста», Алехандро сказал:
— Ее роль наверняка этим не ограничивается. У тебя есть соображения относительно того, когда состоится следующее десантирование груза?
— Нет. Я ведь на подхвате. — Она открыла сумочку и продемонстрировала Алехандро пейджер. — Его дал мне Писсаро. Он меня вызывает, я ему перезваниваю — и должна всегда быть готовой к полету.
— Этот пейджер дал тебе Писсаро?
Она увидела, как потемнело лицо Алехандро, и поспешила успокоить:
— Не волнуйся. Я разбирала его. Никакого микрофона там внутри нет.
— Надеюсь, что это так. Потому что если ты ошибаешься, то мы оба уже покойники.
Она ободряюще положила руку ему на плечо:
— Увидимся ночью в «Энвиромане». Я представлюсь тебе, начну приставать — и мы устроим для них спектакль из нашей великой любви.
Прозвенел звонок; люди устремились из фойе в зал и стали рассаживаться по своим местам.
— Ты остаешься на концерт? — спросила Фиона.
— Нет.
Алехандро пошел прочь.
Фиона просидела на концерте до перерыва, а потом уехала, потому что у нее была назначена какая-то встреча.
Верзила Паули молча разглядывал фотографии, сделанные скрытой камерой. Вертикальные ставни частично пропускали солнечный свет, и его лучи скользили по письменному столу. Наконец Бурке поднял глаза на лейтенанта Элиа и спросил:
— Где это снято?
— Через дорогу от известной берлоги Чи-Чи Моралеса на Восточной Семьдесят седьмой.
Верзила Паули еще раз посмотрел на снимок, на котором был запечатлен Алехандро входящим в подъезд дома, в котором жил Моралес.
— Ну и что? Нам известно, что они друзья.
— Шеф, я твердо убежден в том, что этот агнец заслуживает того, чтобы им заняться по-настоящему.
— А есть ли какие-нибудь улики, свидетельства, показания, подтверждающие связь этого Алехандро с наркобизнесом?
— Нет. Все наши осведомители утверждают, что он просто певец.
Бурке раздраженно посмотрел на него:
— Так какого же черта ты вокруг него все вынюхиваешь и вынюхиваешь?
— Интуиция, — ответил лейтенант Элиа. — Что-то в этом Алехандро, — он насмешливо произнес его имя нараспев, — подсказывает мне, что кошерным он не ограничивается.
— Нам не за то платят, чтобы мы сидели спокойно, полагаясь исключительно на интуицию. В задачи нашего подразделения входит сбор материалов на основные синдикаты, а грошовых дилеров и сбытчиков мы предоставляем заботе местных участков, не так ли?
Элиа настаивал на своем, преодолевая очевидное сопротивление начальника.
— Я тут еще кое-что относительно него раскопал. Хотите послушать?
— Ну давай, выкладывай, — не без досады согласился Верзила Паули.
— Алехандро Монэхен. Его отец — явный сумасшедший. Служил в армии США, вышел в отставку, уехал в Мексику, женился на мексиканке. Был позднее убит как случайная жертва или очевидец в ходе покушения на главу городской полиции.
У Верзилы Паули глаза на лоб полезли от удивления. Не желая обнаружить своего замешательства, он отвернулся от лейтенанта и с напускным равнодушием спросил:
— А в каком, собственно говоря, городе это было?
— В Зихуатанеджо.
Тело главы отдела по борьбе с наркотиками забила ледяная дрожь.
— А как звали его отца?
— Имон Монэхен.
«Эти ублюдки не гнушаются тем, чтобы использовать сына Имона», — подумал он, из последних сил стараясь сохранять на лице выражение предельного безразличия.
— Забудь об этом парне, лейтенант. Он сущее ничто. Если бы у нас были лишние деньги, я потехи ради разрешил бы тебе повозиться с ним, но денег у нас нет. Так что сделай такое одолжение: оставь этого парня в покое раз и навсегда и займись действительно важными вопросами.