Месть королевы мафии
Шрифт:
Наклоняюсь вперед, и мои глаза сверкают волнением.
— Представьте себе США, где всеми поставками наркотиков управляет «Комиссия». Мы станем крупнейшим рынком в мире, обслуживаемым двумя-тремя ключевыми поставщиками, которые продают только нам. Мы можем воспользоваться технологическими и финансовыми ресурсами, имеющимися в вашем распоряжении, чтобы оцифровать распределение и оплату таким образом, что мы останемся вне поля зрения и избавимся от необходимости отмывать так много наличных.
— Думаешь, что сможешь либерализовать наркотики? — в тоне Бена сквозит недоверие.
—
Я возвращаю свое внимание к остальным мужчинам за столом, которые все еще не полностью согласны с этой идеей.
— Это долгосрочный план. Не то, чего можно достичь в одночасье. Мы начнем с восстановления контроля в Нью-Йорке, создания новой команды и новых процессов, и как только дело будет сделано, поговорим о том, чтобы перейти в Нью-Джерси, Бостон, Чикаго и другие территории. Мы создадим рабочую модель и будем продавать ее до тех пор, пока все поставки не окажутся под нашим контролем.
Я делаю паузу, чтобы выпить еще один глоток воды, прежде чем продолжить.
— Итак, отвечая на твой вопрос, дон Аккарди, вот почему мне это нужно.
— Ты дала нам много поводов для размышлений, — говорит Бен, — и многое заслуживает внимания, но у нас есть одна ключевая проблема.
— Доверие, — предполагаю я.
Он кивает.
— Я знаю, что ты хорошо себя зарекомендовала. Я знаю, что о тебе говорят в семьях. Ты трудолюбива и выполняешь свои обещания. Но ты — чужая.
— И женщина, — добавляет дон Мальтиз.
Я нарочито опускаю взгляд на свою грудь, а затем поднимаю подбородок и кокетливо ухмыляюсь.
— Насколько мне известно.
— Женщины слабы, — отвечает он, одаривая меня самодовольной ухмылкой. — Их уважают только за то, что у них между ног, а не за то, что между ушей.
— Мизогиния. Какой сюрприз, — ворчу я, обводя кончиком пальца край своего бокала.
— Твои сексистские и эйджистские4 высказывания начинают утомлять, Роберто. Прояви к донне Конти уважение, которого она заслуживает, — говорит Бен дону Мальтиз, заслужив мое восхищение. В Беннете Маццоне есть много того, чем я восхищаюсь и что уважаю.
Жаль будет убивать его.
— Я понимаю, что доверие и преданность нужно заслужить, — говорю я, поддерживая разговор. — Я прекрасно понимаю, что то, о чем я прошу, — это большой риск для вас, поэтому у меня есть потенциальное решение, которое, думаю, вас устроит.
Я намеренно блуждаю взглядом по Габриэлю Греко.
Бен сидит, выпрямившись, на его лице мелькает понимание.
Я смотрю прямо на президента.
— Кажется, вы ищете невесту для Массимо Греко. Я выйду за него замуж и только потом буду решать всю ситуацию для «Комиссии», — устремляю взгляд на своего шокированного врага через стол, — с фамилией Греко.
Глава 4
Массимо
— Нет.
Облокотившись на спинку кресла,
— Нет?!
Габриэль подается вперед в своем кресле, опираясь локтями на стол.
Все еще странно видеть его сидящим на месте отца, за столом, который является семейной реликвией, в офисе, с которым у меня связаны исключительно плохие воспоминания.
Из его ушей валит пар, а ноздри дергаются, когда он смотрит на меня.
— Ты смеешь отказывать мне после всего, что я для тебя сделал? — рычит он повышенным тоном, что на него совсем не похоже.
— Я сказал тебе, что войду в бизнес раньше, чем планировал, и буду работать с тобой над передачей власти, но это не включает в себя женитьбу. Если я когда-нибудь женюсь, это будет женщина, которую я сам выберу.
Он ударяет кулаком по столу, чуть не разбив бутылку «Рипа Ван Винкля», стоящую перед ним.
— Отец был слишком мягок с тобой, — говорит он, качая головой и доливая в свой стакан еще бурбона.
Я отказался пить, потому что не планирую задерживаться здесь после того, как проведаю маму, и, в отличие от моего слабого, избалованного, ненаблюдательного брата, у меня нет личного водителя.
— Не принимай пренебрежение за мягкость, — я вцепился в подлокотники кресла, костяшки пальцев побелели. Максимо Греко была чужда нежность. Побои, которые я перенес в этом самом кабинете, — тому подтверждение. Не притворяйся, будто не помнишь.
Черт, я бы убил за выпивку, но желание вернуться домой пересилило эту потребность.
— Тебе повезло, что он не обращал на тебя внимания.
Габриель смотрит в пространство, погружаясь в воспоминания.
В воздухе повисает напряженная тишина. Мой брат поворачивает голову и смотрит на меня.
— Никто из нас не создан для такой жизни.
В моем случае я бы не согласился, но не спорю, потому что еще не готов раскрыть всю правду.
— Тебе повезло, что во время твоего правления у руля стоял дон Маццоне. Он умен и добился мира и процветания. Все могло бы быть гораздо хуже. Если бы папа, или Карло, или Примо были на твоем месте, они бы уже давно начали вражду с Беннетом.
— Они бы никогда не приняли его в качестве президента «Комиссии», — соглашается Габриель. — Особенно папа и Примо после того, как Маццоне жестоко убили Карло.
— Давай начистоту, брат, — говорю я, усаживаясь поудобнее. — Карло сам виноват. Если хочешь знать мое мнение, они оказали миру услугу.
Мне было всего четырнадцать, когда Карло убил Матео Маццоне и Леонардо Мессину, но я помню, какое облегчение испытал, услышав эту новость.
Мы не знали личности убийцы в течение многих лет, к большому сожалению папы. Когда тот узнал правду, то вместе с Джино Аккарди задумал обмануть Беннета, но все закончилось тем, что их убили вместе с кучей других донов и их наследников во время взрыва склада в Чикаго, организованного членами «Аутфит5», которые все еще были верны ДеЛукасам. Это было полнейшим дерьмом, и именно так Габриэль стал доном, хотя у него не было ни малейшего желания. Это место должно было достаться Карло или Примо, как старшим сыновьям.