Месть королевы мафии
Шрифт:
Кадык Массимо дергается, а пальцы крепко сжимают столовое серебро. Я просовываю руку под стол и сжимаю его бедро. Опустив одну руку, он переплетает свои пальцы с моими и крепко прижимает меня к себе.
— Вы стали ближе, чем было на свадьбе, — говорит она, и я улавливаю в ее словах нотку ревности и каких-то других эмоций.
— Мы все уладили, — говорит Массимо, не отрывая от меня взгляда.
Я целую его в щеку, прежде чем убрать руку и вернуться к еде. Смотрю на его мать, одаривая ее приятной улыбкой, и говорю:
— Вы тоже были женаты по расчету. Я уверена, вы понимаете, что поначалу
— Мой брак был совсем не похож на твой, — шипит она со злостью, которой до сих пор не было в разговоре.
— Мама, — тон Массимо тверд. — Катарина всего лишь высказала свое мнение.
Она залпом выпивает еще шампанского и даже не притронулась к еде. Судя по тому, что одежда висит на ее худощавой фигуре, предполагаю, что она больше привыкла к жидким обедам.
— Прошу прощения, Катарина, — говорит она, выглядя виноватой. — Я вышла замуж за Максимо в восемнадцать лет. Он был значительно старше меня и не отличался добросердечием.
— Мне жаль, — и это правда. По ее поведению понятно, что ей было тяжело, но я не уверена, что так было всегда. Она всю жизнь была замужем за этим придурком. Я терпела его извращения всего ничего, но меня до сих пор преследуют кошмары. Это в какой-то мере объясняет ее действия, но достаточно ли этого для оправдания?
— Мой первый брак был таким же, — объясняю я, — и это был не самый приятный опыт. Я бы не пожелала такого ни одной другой женщине, но, к сожалению, в нашем мире это слишком распространено. Одна из причин, по которой я захотела стать донной, заключалась в том, чтобы помочь изменить некоторые устаревшие правила. Женщины должны иметь право выходить замуж за того, за кого хотят.
— И все же ты вышла замуж по договоренности, а не по любви, — она приподнимает бровь, допивая второй бокал шампанского. Мы с Массимо сделали всего несколько глотков из первого бокала. — Вряд ли это можно назвать переменами.
Массимо открывает рот, чтобы заговорить, но я останавливаю его пристальным взглядом. Мне не нужна защита, и я не хочу, чтобы он принимал чью-либо сторону.
— Я не могу ничего изменить, пока не буду готова, и все равно это был мой выбор — выйти замуж за вашего сына. Никто меня к этому не принуждал. Наш брак был стратегическим для нас обоих, но мы искренне любим друг друга и стремимся к тому, чтобы у нас все получилось.
— Меня тоже никто к этому не принуждал, мама, — Массимо кладет руку на спинку моего стула. — Гейб попросил меня стать доном вместо него, и я отказался — пока не встретил Катарину. Об этом мало кто знает, но мы встречались раньше, и между нами сразу возникло взаимное влечение. Я женился на ней по доброй воле и счастлив называть ее своей женой, — он наклоняется и целует меня, и я никогда не чувствовала себя более желанной и любимой, чем сейчас.
— Что ж, это здорово, — говорит она таким тоном, будто это совсем не так. — Я рада за вас, — она натянуто улыбается нам, потом снова тянется за бутылкой шампанского.
— Мам, тебе не кажется, что уже достаточно? — Массимо смеривает ее взглядом. — Тебе нужно поесть. Салат вкусный.
Она тут же ставит бутылку на стол и берет столовые приборы. Я ем салат, и вокруг нас воцаряется неловкое молчание. Через несколько минут свекровь извиняется и уходит
Массимо вздыхает, когда она оказывается вне пределов слышимости, и проводит рукой по затылку.
— Ты в порядке? — спрашиваю я, поглаживая его бедро.
— Я беспокоюсь о ней, — говорит он, допивая шампанское и берясь за бутылку газированной воды. — Могу только представить, что ты о ней думаешь, — добавляет он, глядя мне в глаза. — Не суди ее слишком строго. У нее была тяжелая жизнь. Мой отец никогда не любил ее. Она была лишь инкубатором, а все остальное время он издевался над ней. Он пичкал ее алкоголем и таблетками, чтобы держать под своим контролем. После смерти папаши мы с Гейбом отправили ее в реабилитационный центр. Она больше не принимает лекарства по рецепту, но с алкоголем все еще есть небольшая проблема.
— Почему просто не запретить весь алкоголь в доме и не покупать его?
— Мы пытались, но она хитрая и всегда найдет способ, — он медленно дожевывает последний кусочек курицы. — Мы с Гейбом многое делаем для нее, но, в конце концов, она взрослая женщина. Она хрупкая и во многом полагается на нас, но мы не можем указывать ей, что делать. Мы не будем ее жестко контролировать. Мы помогаем ей ухаживать за садом, и ей нравится шить гобелены.
Я заметила несколько гобеленов в рамках на стенах и подумала, не ее ли это работы.
— Мы стараемся помочь ей сделать правильный выбор, когда дело доходит до выпивки, но она одинока и потеряна с тех пор, как умер папа. Он контролировал все аспекты ее жизни. Говорил ей, что носить, что есть, с кем общаться. Он так запугал ее, что она почти не разговаривала, когда он был рядом или когда мы ходили куда-то. После его смерти ей стало лучше, но полностью она никогда не оправится. Травма слишком глубока.
Как женщина, перенесшая тяжелую травму, я понимаю ее боль, но все еще не могу найти в себе силы простить ее.
Возвращается Элеонора, и появляются молодые женщины, чтобы разрезать пирог и разлить кофе.
— Это восхитительно, Катарина, — она одаривает меня первой искренней улыбкой за весь день. — Я бы хотела уметь печь, но на кухне у меня ничего не получается.
— Да? — я удивляюсь. — Из Массимо вышел хороший повар. Я думала, что он научился своим кухонным навыкам у вас.
— Его научила наша экономка. Там, где я потерпела неудачу, она преуспела, — на ее лице написано неприкрытое обожание, и ясно, что она очень любит своего сына.
Возможно, он — ее единственное спасение.
— Я жил за границей с тех пор, как окончил среднюю школу, — добавляет Массимо, поглощая свой пирог. — Мне пришлось научиться самому о себе заботиться. Постоянно брать еду навынос было нельзя. Мне нравится оставаться в форме и быть здоровым, приходилось готовить себе еду.
Я до сих пор не знаю, что он делал за границей. Он объяснил, что четыре года учился в Оксфорде, а затем два года служил наемником, но чем он занимался остальные десять лет? Я знаю, что он много путешествовал, и сплетники бы сказали, что он распутничал, но я на это не куплюсь. Познакомившись с этим человеком поближе, я поняла, что он умен и любит работать. Он слишком умен, чтобы тратить десять лет на бессмысленные путешествия по миру в погоне за удовольствиями.