Месть кованых фламинго
Шрифт:
— Ты смерть Бенсона имеешь в виду? Он, что ли, приложил руку к закрытию?
— По словам миссис Фенниман, чуть ли не руководил.
— Папа будет счастлив услышать, что человек, из-за которого он потерял работу, — покойник.
— Осчастливь и меня — скажи, что у тебя есть алиби на момент убийства.
— Не волнуйся. У меня железное алиби, и если Монти посмотрит на меня так, как он на тебя смотрит, мое алиби запросто выбьет ему все зубы. Надеюсь, мои стариканы в Ричмонде в эту пятницу, как всегда,
— Плохо.
— Можешь присмотреть за моим павильоном? — попросила Аманда. — Я сбегаю и расскажу Монти про «Купер и Энтони».
— Без проблем. Думаю, Монти будет счастлив услышать о семи-восьми сотнях новых подозреваемых.
Конечно, Монти может решить, что «Купер и Энтони» — дело слишком давнее, чтобы всерьез принимать его в расчет, но мысль о сотнях людей из Ричмонда, жаждущих крови Бенсона, немного облегчила мой страх за судьбы местных подозреваемых.
— Не годится, — произнес кто-то у меня за спиной.
Я повернулась и увидела женщину со значком «блюстителя старины», хмуро глядевшую на мой прилавок со всякой железной мелочью.
— Я говорю, не годится, — повторила она и вытащила из сумки листок бумаги. — Во времена колонизации не было гвоздей.
— Разумеется, были, — возразила я, беря в руки один из гвоздиков. — Они, конечно, отличались от современных, поскольку делались вручную. Ножка обычно выходила квадратной, а шляпка — либо квадратной, либо пирамидальной формы, потому что…
— Чепуха! — оборвала меня женщина. Она вытащила перо и пузырек чернил, чтобы выписать мне штраф за анахронизм. — Тогда вообще не было гвоздей — только деревянные шпеньки.
— Да? Может, вы расскажете об этом кузнецам колониального Уильямсберга? — раздражаясь, спросила я. — Я провела там немало времени, изучая кузнечное дело восемнадцатого столетия, и могу вас заверить…
— Ерунда! — настаивала «блюстительница». — Деревянные шпеньки — вот все, что у них было!
— Послушайте, леди! Гвозди изобрели задолго до 1781 года! Как, по-вашему, люди крепили лошадям подковы, скотчем, что ли?
Женщина открыла рот. Потом захлопнула.
— Я удвою вам штраф!.. — возопила она, пускаясь прочь.
Я начала считать до десяти, чтобы успокоиться, и вдруг услышала аплодисменты. Я оглянулась — хлопал Джесс, капитан артиллеристов.
— Прекрасно! Хотя вы вряд ли ее убедили. Нужно было напомнить, что гвозди использовали в кавалерии.
— Мне не следовало сердиться.
Джесс пожал плечами:
— Да ладно. Сборище дебилов — эти «блюстители старины». Ни один не может отличить винтовку от мушкета.
— Боюсь, я тоже не могу.
— Да, но вы не бегаете по ярмарке, объявляя людям, что их дорогие, тщательно выполненные копии винтовок первых поселенцев — анахронизм.
Я не сдержала стона.
— Попробую с ними поговорить.
— Спасибо, — сказал Джесс. — «Блюстители» ходят за нами по пятам с тех пор, как мадам ван Штейбен выяснила насчет фокуса с магнитофоном. А после вчерашнего фиаско с потерей ключа они стараются выйти из немилости, свалив на нас все грехи. Кстати, вы хорошо знаете вашего кузена?
— Которого? В этом городе у меня их миллион.
— Того, которого заперли, репортера. Он хочет взять интервью у наших ребят. Можно ему доверять?
— Ни в коем случае! За приличный куш бабушку родную продаст!
— То есть язык особо распускать не стоит?
— А еще лучше вообще не разговаривать.
— Да мне его как-то жалко. Все журналисты, даже те, что вообще не были на ярмарке, написали каждый по статье, а он пропустил сюжет всей своей жизни, оказавшись запертым в колодки.
— Пусть скажет спасибо, что сам не попал в газетные статьи. В качестве главного подозреваемого, если не жертвы.
— Да, он один из немногих в городе, кто остался вне подозрений, — поворачиваясь, чтобы уйти, кивнул Джесс. — Он да еще тип, который свалился после того, как запер этого вашего кузена.
Когда Джесс ушел, я неожиданно засомневалась, является ли опьянение Тони достаточным алиби. Между прочим, он валялся там, где Уисли никак не мог его видеть. Тони вполне мог запереть Уисли, пойти в мой павильон, убить там Бенсона и вернуться. Не исключено, что он был в полном сознании, когда я о него споткнулась.
Тони — убийца… Эта версия мне нравилась.
Надо поговорить с Уисли — выяснить поточнее, что он помнит, и посмотреть, где в моей теории слабые места. Если их нет, я заставлю Монти выслушать меня, даже если придется свалить помощника шерифа на землю и сесть на него верхом.
Я нырнула за занавески, чтобы поговорить с Майклом, и увидела, что он смеется, глядя на экран компьютера.
— И что тут смешного? — спросила я.
— На первом диске ничего, это последняя копия игрушки Роба, — сказал Майкл, поднимая вверх один из белых конвертиков, который он пометил ярлычком с надписью «Адвокаты ада». — Ничего интересного.
— Для нас — ничего. А вот Робу, я надеюсь, она принесет успех.
— Только в том случае, если мне никогда больше не придется в нее играть, — заметил Майкл. Я его поняла. Роб так часто использовал меня в качестве эксперта, что мне его игра уже по ночам снилась, и я порядком нахваталась всяких юридических терминов, так что при необходимости вполне могла бы прикинуться, к примеру, адвокатом.
— А что на других дисках?
— Подозреваю, что тот, который сейчас в компьютере, и есть диск Уисли Хатчера.